Мангуп
Шрифт:
– Это очень хорошо,– сказал гость, поднимаясь со стула. – Как нам доносят из Таврики, князь Иосиф, вероятно, вскоре заболеет и умрёт. Желаю тебе успеха в достижении твоей цели – трона князя Феодоро, и ещё желаю тебе добиться руки дочери воеводы Влада Дракулы. Святые Апостолы будут наблюдать за твоими деяниями во имя славы Иисуса Христа.
Незнакомец кивнул головой и вышел, а княжич ощутил, как неприятный холодок страха пробежал по его спине.
Вечером посыльный принёс Александру письмо от Софии. В письме было лишь три слова: «В понедельник утром».
Глава 6.
Через несколько дней, получив рекомендательные письма от Медичи, и попрощавшись с друзьями, Александр, Теодорик и София покинули Флоренцию. Стояло жаркое лето. Ехали, из-за жары, только утром и вечером. На ночь, как правило, останавливались в придорожных постоялых дворах, а днём искали тень под густыми деревьями. Слуги Софии устанавливали большой шатёр, и готовили еду на кострах. В обществе Софии Александр постепенно терял голову. Каждый жест её руки, каждая улыбка, поворот шеи, спустившийся со лба локон – были его дневной добычей. Он вдыхал аромат её тела, широко раздувая ноздри, а ночью, лёжа в постели в комнате постоялого двора, в карете или просто под звёздным небом, долго вспоминал увиденное за день, мечтая когда-нибудь прикоснуться к телу Софии, гладить его и любить.
А ещё они говорили друг с другом и не могли наговориться. София была необыкновенно начитана, и Александр, при всём своём, как ему прежде казалось, отменном княжеском воспитании, чувствовал себя порой полным невеждой, и стыд весьма часто заливал лицо его краской. Он дал себе мысленно клятву, что начнёт читать книги, начнёт собирать знания, рассыпанные по пыльным книжным полкам замков своих знакомых и друзей.
Во дворце Феодоро была большая библиотека, где хранились древние фолианты в кожаных переплётах с коваными замками, рукописные свитки на многих языках. Теперь Александр мысленно объявил эту библиотеку своей частной собственностью, и возвращение в Феодоро не показалось ему уже таким далёким делом.
Наконец, они пересекли Альпийские горы. Жара осталась позади. Стояли тёплые летние дни. Леса заполнял птичий гомон. Звери ночами ломились через лесную чащу, хрюкали, выли, визжали, живя своей параллельной жизнью.
У Софии было достаточно много охранников, и остаться с ней наедине удавалось редко. Всюду были любопытные глаза. Это раздражало Александра. Он неоднократно просил Софию:
– Отправь своих надсмотрщиков вперёд! Мы с Тео вполне надёжная охрана.
Но София только смеялась и отрицательно качала головой:
– Мне они не мешают. Даже наоборот: защищают от слишком плотного ухаживания.
Как-то Александр попросил Софию рассказать о себе. Они были вдвоём в карете Александра. Тео сидел на облучке рядом с кучером. София помолчала, а потом грустно сказала:
– Я сирота.
– У тебя нет мамы?
– В 1462 году турки после долгой осады взяли приступом замок Поэнари, где находилась вся наша семья: я, мой маленький брат Михни, ему тогда исполнился всего лишь год, мама и отец. Когда стены пали, отец приказал открыть ворота, и со своими лучшими воинами бросился на врагов. В жестокой сече ему с несколькими телохранителями удалось пробиться сквозь плотную массу врагов и бежать. Мы наблюдали за боем из башни. Мне было тогда шесть лет. Но я всё помню, как если бы это происходило вчера. За отцом, окружая его, гналась лавина всадников, и мама решила, что ему не спастись. Она поцеловала меня, потом брата, попросила служанку сберечь нас, и бросилась из окна башни в бурные потоки Апри. Теперь эту речку так и зовут: «река принцессы».
– Твоя мама совершила грех самоубийства?
– В плену у турок её ждали только истязания и смерть. Она спасла свою честь и честь нашей семьи. Отец до сих пор любит её, и слёзы стоят у него в глазах, когда он смотрит на мамин портрет.
– Но ведь ты не полная сирота: у тебя есть отец.
– И он меня любит. Только у него уже другая семья. Корвин согласился освободить отца при условии, что тот женится на его родственнице. Папа Римский собирает новый крестовый поход против Османов, и отец, который единственный в Европе сумел противостоять туркам, нужен Папе, чтобы возглавить его. Для этого отцу предложили приехать в Рим к Папе и перейти в католичество. Отец очень переживает по этому поводу. Ведь православный ромейский народ надеется на него.
– Перейдя в католическую веру твой отец опять станет господарём Валахии?
– Возможно. Он на это рассчитывает. И Корвин будет ему помогать. При отце Валахия была экономически развитой, сильной, и самой честной страной. На площади в Тырговиште возле колодца стояла золотая чаша для питья. Каждый мог из неё напиться, но присвоить её не осмеливался никто. Брось на людной улице золотой, и через неделю найдёшь его на том же самом месте. Валахия стала единственная страной в мире, где не осталось ни одного калеки, ни одного нищего, ни одного вора. Народ отца любил. И любит до сих пор.
– Я много слышал о жестокостях твоего отца. Это правда? Тысячи уничтоженных трансильванцев? Посаженные на кол монахи? Впрочем, Штефан водэ почти разубедил меня.
– В большинстве случаев, это ложь. Отец жесток, но не более, чем все в этом мире. Он ненавидит зло, и если кто в Валахии совершал преступление, то его ждала верная смерть, будь он знатным вельможей, или священником, или монахом, или простым человеком. Корвин присвоил средства, выделенные Папой на крестовый поход, и чтобы обелить себя, выдвинул смехотворные ложные обвинения против моего отца в сношении с турками, а потом, когда возмутились все короли Европы, стал сочинять грязные истории о кровожадности и маниакальной жестокости моего отца.
София замолчала. Солнечные блики иногда прорывались через густую листву деревьев вдоль дороги и яркими вспышками освещали её лицо. А потом оно снова пряталось в тень. Только глаза её, словно зелёные зеркальца, блестели во мраке.
– София, я люблю тебя!
Она не ответила. Александр наклонился к ней и взял её пальцы в свои руки. Тонкие, длинные, они не были похожи на пальцы простолюдинки. Жёсткие, сильные от многочасовых упражнений с оружием, они не были и пальцами светской дамы.
Карету качало. София сидела, откинувшись на спинку сидения, оббитую мягким плюшем. Александр приблизил своё лицо к её лицу, коснулся щекой мягкой шелковистой кожи её щеки, вдохнул аромат её духов и вдруг, неожиданно для себя, прижался губами к её губам. Он почувствовал, как её губы шевельнулись в ответном поцелуе, но тутже София резким движением оттолкнула его от себя.
– Ты коварный соблазнитель, граф! Я не ожидала от тебя таких решительных действий.
– Мне казалось, что я перед тобой незрелый мальчик, а вовсе не соблазнитель, София!