Манхэттенский треугольник
Шрифт:
– Это единственная книга, которая издана?
– Договор подписан на три. А, вообще, они хотят запустить меня в серию. Всё будет зависеть от того, как пойдут продажи первых книг.
– Будем надеяться, что они пойдут хорошо, и мы попросим у вас повторное интервью.
– С удовольствием, если пригласите.
Во время этого обмена дежурными вежливыми репликами ему показалось, что издатель окинула его взором с головы до ног. На тот момент он подумал, что именно так, чисто по-женски, она пыталась определить, хорошо ли пойдут продажи его книг или нет, и внутренне ухмыльнулся от этой мысли.
Но дальше произошло неожиданное.
– Вы не зайдёте ко мне в кабинет? Я не задержу вас надолго.
Повернулась и, не дожидаясь ответа, пошла к двери. Понимала, что никуда он не денется и пойдёт за ней. Он слегка пожал плечами и направился следом. Выходя, успел заметить, какой обиженный вид был у интервьерши, которую хозяйка не позвала с собой. Только в коридоре сообразил, что не попрощался с ней.
«Не забыть зайти перед уходом!» – приказал он сам себе.
Знал, что не стоит ссориться с «офисным планктоном». Частенько они могут нагадить даже сильнее, чем хозяин.
Её кабинет располагался рядом, и обстановка внутри была не намного уютнее, чем в соседней комнате. По американским стандартам выглядела даже казённой. Там предполагалось развесить на стенах кучу дипломов и фотографий хозяина в костюме бакалавра в толпе точно таких же, как он, новоиспечённых выпускников в чёрных шапочках. И непременно несколько фото домочадцев в рамочках на столе. Здесь же всё было стерильно чисто и ничего лишнего, кроме нескольких вышедших номеров журнала.
«Кабинет под стать хозяйке», – пришло на ум.
Она стояла, и он тоже, ожидая, что будет дальше.
– Не хотите ли чего-нибудь?
Но по тону было ясно, что спросила просто из вежливости, надеясь, что ничего не понадобится. А в действительности у него было желание, и он не мог отказать себе в том, чтобы не воспользоваться своим положением гостя.
– Не отказался бы от стакана воды.
Она замерла на секунду, обдумывая то, что услышала, потом подошла к замаскированному в стенке холодильнику и вернулась с бутылкой.
– «Эвиан».
– Спасибо.
Вспомнила и принесла стакан.
Присели. Он сам открыл и не торопясь налил себе пол стакана, а она, безучастно и молча, наблюдала за этой процедурой. Аккуратно причёсанная и непроницаемая деловая женщина, которой от него что-то понадобилось. Он понимал, что иначе его сюда бы не пригласили.
– Андрей Валентинович!
Тон был официальным, и он, не ожидая такого, внутренне напрягся.
– Вам, как начинающему литератору, наверно, было бы интересно познакомиться с теми, кто определяет тенденции на книжном рынке.
Её тон предполагал утверждение некой бесспорной истины, а совсем не вопрос. А он отхлебнул из стакана и стал ожидать продолжения. Кто может определять тенденции? Разве не читатель со своим рублём?
– Есть один салон, куда собираются и маститые, и пока ещё никому не известные авторы. Приходят издатели, критики. Вам просто необходимо туда попасть. Познакомитесь с нужными людьми, заведёте необходимые связи!
В этом она была права. Он попал в среду обитания, к которой был совершенно не подготовлен. Плюс просто чувствовал себя в Москве, как в гостях, после стольких лет, проведённых в Америке.
– И что же это за салон?
– Домбровской.
Он даже перестал отхлёбывать воду.
– Это – та самая, у которой все омары в кокаине?
Несколько лет назад на книжном рынке на бульваре в Одессе купил её книжонку вместе с несколькими другими, чтобы было, что почитать в самолёте по пути в Хьюстон, куда русская литература почти не доходила. Тогда вволю мысленно поиздевался над тем, что написала эта дамочка. Но книжка была хорошо оформленной, и он предположил, что хорошо продавалась, судя по её скандальному содержанию.
– У неё вышли ещё два книги, и она обладает определённым влиянием среди издателей.
Чуть не вырвалось: «Я представляю, что в них», но вовремя спохватился. Та, первая, была скандальной для своего времени. Но он уже знал законы рынка: от последующих ждут ещё большего скандала, иначе скажут: «Одноразовый» и тут же забудут. С момента выхода той первой прошло уже несколько лет, и он не представлял себе ситуацию с Домбровской на сегодняшний день.
– Она – ваша подруга?
– Скажем так – я иногда получаю от неё приглашения, – обошла она эту тему. – Так вы хотите туда попасть?
Валя всегда повторяла, что хороша любая реклама. И самая лучшая – это, когда о тебе везде чешут языками. Вне зависимости от того, что именно говорят. Хорошее или плохое. А самая плохая – это собственный некролог.
– Было бы любопытно на неё посмотреть. Она сама пишет или нанимает «рабов»?
– Вы сами будете иметь возможность спросить у неё об этом, – ответила она холодно. – В субботу в три.
Сказала, как отрезала. Обсуждению не подлежит. Он понял, что аудиенция закончена и стал подниматься.
– Как мы встретимся? Мне за вами заехать?
– Это я за вами заеду.
Показалось, что в её голосе прозвучала насмешка.
– Ровно в три перед главным входом в гостиницу «Украина».
Подумалось:
«Кремень-женщина».
А вслух сказал:
– Спасибо за приглашение!
Потом добавил:
– И за воду тоже.
Проконтролировал себя, чтобы опять по-американски не броситься к ней с протянутой правой рукой, но вдруг она сама проявила инициативу. И неожиданно рукопожатие с её стороны было по-женски мягким.