Манифест Дзен. Свобода от себя

Раджниш Бхагаван Шри

Потом, запомните, рано утром, когда вы чувствуете пробуждение — не открывайте глаза, подождите немного. Через мгновение первая мысль утром будет, «ноль». Это даст вам понятие о том, что, несмотря на то, что вы забыли о нуле, всю ночь, восемь часов, он непрерывно был с вами как подводное течение. В противном случае, как вы обнаружили именно эту мысль утром как первую мысль?

То же самое и в случае смерти, поскольку смерть есть не что иное, как более глубокий сон. Последняя мысль, последнее желание обязательно будет вашей первой мыслью, вашим первым желанием, как только вы созреете, для того чтобы иметь мысли. Она немедленно придет к вам на ум.

На

Тибете существует особая церемония для умирающих, называемая «Бардо». Человек умирает, а мастера Бардо описывают определенные переживания, которые должны с вами произойти: что вы будете рождены в определенной, особенной утробе, что вы будете рождены как разумное существо, что вашей первой мыслью будет — как найти истину, как стать буддой... Они продолжают повторять...

Человек умирает, он уходит все глубже и глубже в сон, а они продолжают повторять, пока не почувствуют, что человек умер. Они дают ему последнюю мысль. Возможно, он не имел бы этой последней мысли сам, так как его последней мыслью могут быть деньги, его последней мыслью может быть секс, его последней мыслью может быть все, чего он желал и не смог добиться: власть, престиж, респектабельность.

Никогда не известно, какой, будет последняя мысль. Она будет тем, чего вы не смогли материализовать в своей жизни и в чем разочаровались. Это будет вскипать, всплывать у вас в голове и преследовать вас в новой жизни. Это будет определяющим фактором в вашей новой фазе, в вашем новом путешествии.

Тибетские просветленные обнаружили, что лучше не зависеть от человека. Лучше создать аромат, атмосферу, в которой он забывает о деньгах и сексе, власти и престиже, славе и имени, и они продолжают повторение Бардо таким мелодичным голосом, что невозможно этого не услышать.

Я знал одного известного доктора в Джабалпуре, доктора Бхарата, бенгальского доктора, самого известного в той части страны. Он был президентом Ротари-клуба; вот так я и узнал его — потому что он предложил мне выступить перед Ротари-клубом.

Он прибыл к моему дому, усадил меня к себе в машину, послушал меня первый раз в Ротари-клубе и очень глубоко заинтересовался мною. Обычно он приезжал навестить меня время от времени. Он читал книги, которые я предлагал ему, потому что хотел прочесть что-то о дзен, о тибетском мистицизме, о суфизме, о хасидизме — о том, что я ему говорил.

Таким образом он узнал о Бардо. Он спросил: «Что такое Бардо?»

Я сказал: «Я приеду к вам в клинику и дам вам попробовать».

Он спросил: «Что значит, вы дадите мне попробовать?»

Я сказал: «Фактически, как раз наоборот. Но позвольте мне приехать к вам в клинику».

Я приехал к нему в клинику и велел ему: «Дайте мне хлороформ».

Он переспросил: «Что?»

Я сказал: «Дайте мне хлороформ, и я буду продолжать повторять: один, два, три, четыре, пять... а вы просто слушайте, на каком числе я остановлюсь. И когда я вернусь, когда вы удалите хлороформную маску, прислушайтесь ко мне. Я начну считать с того же самого числа, на котором я остановился, в обратном порядке».

Он был немного обеспокоен. Сначала он сказал:

«Теперь мы перестали пользоваться хлороформом».

Я сказал: «Вам придется это сделать, если вы хотите понять Бардо».

Он сказал: «Но это же опасно».

Я сказал: «Не волнуйтесь, это не опасно».

Итак, я убедил его. Он поместил меня под маску, и я начал повторять числа: один, два, три... И я наблюдал внутри, как мой голос становился все тише, тише и тише, и как он придвигался ухом поближе к моим губам, чтобы

услыхать последнее число — это было девять. После этого я не мог говорить, тело было совершенно парализовано, мои губы не могли пошевелиться.

Через десять минут он удалил маску и стал ждать. Как только я смог шевелить своими губами, он услышал: «Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один». И пока я считал в обратном порядке, мой голос становился все яснее и яснее. К тому времени, как я достиг единицы, я вернулся.

Я сказал: «Это и есть Бардо. Когда ты умираешь, если ты можешь справиться сам, хорошо; в противном случае, позови меня. Тогда я дам тебе представление о том, куда идти, какую утробу найти, какие родители дадут тебе свободу, какую атмосферу искать, где ты скоро станешь разумным, и не будешь оставаться отсталым — идею о том, чтобы стать Гаутамой Буддой, идею о том, чтобы стать просветленным».

Он был все еще жив, когда я покидал Джабалпур в 1970 году, поэтому я не знаю, что произошло с этим парнем. Он был стар, вероятно, он умер и родился где-то еще. И я не думаю, что он был способен создать программу для нового путешествия. Бардо — это программирование всего вашего путешествия.

Томас Мертон, по-видимому, родился в Японии или в том месте, где он мог испытать опыт дзен безо всяких препятствий со стороны христианства, безо всякой покорности какому-либо Папе. Но в прошлой жизни, когда он был Томасом Мертоном, он много размышлял о дзен, что могло создать атмосферу Бардо. И поскольку это было его последним утверждением на конференции... и он, очевидно, планировал это в то время как был отравлен. Следующим утром он уезжал в Японию, он уже заказал билет в Японию — но он не сознавал того, что христианство не позволит вам выйти из своей тюрьмы так легко.

Я против всех этих религий по той простой причине, что они всегда были преступны, убийственны. Они говорили о мире, любви, Боге; они говорили великие слова — но они не подразумевают этого. То, что они подразумевают, может быть обнаружено только в их поступках, не в их словах.

Второй вопрос:

Томас Мертон писал: «Дзен — самый мистический из всего духовного...»

Видите противоречие? Как раз в первом утверждении он говорил — это не мистика, это не мистицизм, а теперь он говорит:

«Дзен — самый мистический из всего духовного, он так наполнен дерзким парадоксом, что это первый действительный скандал для рационального духа Запада».

Возлюбленный Мастер,

Но, фактически, разве дзен не более рационален в своей иррациональности — признавая, что рациональность имеет пределы, а мы ищем неограниченного — чем христианство со своими чудесами, безукоризненной концепцией и воскресением?

Вo-первых, дело в том, что Томас Мертон был не очень сознательным существом; он не знал ничего о медитации. Без знания медитации вы не можете быть более сознательны, чем обычные люди; каждый имеет тонкий слой сознания. Потому он сейчас же забывает, что он отрицал то, что дзен мистика, и тут же переходит к следующему: «Дзен самый мистический из всего духовного». Фактически, он просто мистичен; у него нет ничего общего с духовностью. Он далеко за пределами так называемой духовности — потому что чем же другим может быть ваш дух, как не вашей личностью? Поэтому вся духовность сосредоточена на самореализации.