Манифест Дзен. Свобода от себя

Раджниш Бхагаван Шри

Я получаю вопросы почти каждый день: «Почему нас пугает ничто?»

Вы боитесь, потому что вы не знаете ничто. И боитесь лишь потому, что вычисляете интеллектуально: «Какой смысл? Если в медитации надо исчезнуть, лучше уж оставаться в уме». По крайней мере, вы есть — может, иллюзорно, может, просто идея, но, по крайней мере, вы есть. Какой смысл совершать все это безусильное усилие просто, чтобы исчезнуть в ничто?

Ум попросту заставляет вас остерегаться выходить за пределы границ ума, потому что за пределами границ ума вас больше не будет. Эго будет окончательной смертью.

Гаутама Будда умирает окончательно, вы умираете только

временно. Может, всего несколько минут, несколько секунд — и вы входите в еще одну утробу. Какие-нибудь идиоты всегда занимаются любовью, двадцать четыре часа в сутки, по всему миру, и не нужно далеко ходить — они рядом. Круглосуточно миллионы пар занимаются любовью, так что любая ближайшая пара... здесь вы умираете и там рождаетесь. Промежуток очень невелик.

Но просветленный человек, человек, который познал свое ничто, свою не-самость (no-self), свою анатту, попросту исчезает в космосе.

ум боится, и это кажется логичным, очевидным: какой смысл? Зачем ему делать такую вещь, в которой он исчезает?

Гаутаму Будду спрашивали снова и снова: «Ты странный парень. Мы пришли сюда, чтобы реализовать свое «я», а твоя медитация — это нереализация «я»».

Сократ был просто великий гений, но ограниченный умом: «Познай себя»- Нет «себя», чтобы познать его. Таков Манифест дзен, обращенный к миру. Познавать нечего. Нужно просто быть в единстве с целым. И не нужно бояться...

Подумайте: когда вы еще не родились, разве была какая-нибудь тревога, какое-нибудь беспокойство, боязнь? Вас не было, не было и проблем. Вы и есть проблема, начало проблемы, и с вашим ростом возникает все больше и больше проблем... Но разве были какие-нибудь проблемы, пока вы не родились?

Мастера дзен постоянно спрашивают новоприбывших:

«Где вы были перед тем, как родился ваш отец?» Вопрос абсурдный, но полный огромного значения. Они спрашивают вас: «Если вас не было, не было и проблемы. Так о чем же беспокойство?» Если ваша смерть становится окончательной смертью, и все границы исчезают, вас не будет, но будет существование. Танец будет, а танцора не будет. Песня будет, но певца не будет.

Испытать такое, возможно лишь опустившись глубже, за пределы ума, до самой глубины вашего существа, к самому истоку жизни, откуда проистекает ваша жизнь. Внезапно вы понимаете, что ваш образ себя был произвольным. У вас нет образа, вы беспредельны. Вы жили в клетке. Как только вы поняли, что ваши истоки беспредельны, внезапно клетка исчезает, и вы можете расправить свои крылья и исчезнуть в голубом небе. Это исчезновение и есть анатта, это исчезновение и есть свобода от самого себя. Но это возможно не через интеллект, это возможно лишь только через медитацию. Дзен — это другое название медитации.

Сотни замечательных книг появились на Западе после очень странного человека, Д. Т. Судзуки, представившего дзен Западу. Он дал первый толчок, но он не был ни Мастером дзен, ни даже человеком дзен. Он был большим ученым, и его импульс дошел до интеллигенции всех стран. Он немедленно получил огромный отклик.

Когда старые религии разрушаются, особенно на Западе... От христианства осталось лишь название, его империя рассыпалась. Христиане пытаются задержать распад, но это невозможно. Оно распадается, и вакуум с каждым днем становится все больше и больше, как бездонная глубина, которая вызывает тошноту.

Книга Жан-Поля Сартра «Тошнота» очень показательна. Стоит вам увидеть эту бездонную яму, эту бессмысленную жизнь — что вы совершенно произвольны, ненужны, случайны, — и вы утрачиваете

всякое достоинство. И чего вы ждете? — Ждать нечего, впереди только смерть. Это вызывает огромную тревогу: «Мы никчемны... никто не нуждается в нас... существование безразлично».

В этот самый момент на западном горизонте появился Д. Т. Судзуки. Он был первым человеком, заговорившим о дзен в западных университетах, колледжах, и он чрезвычайно привлекал разумных людей, потому что они потеряли веру в Бога, они разуверились в Святой Библии, они потеряли веру в Папу.

Как раз сегодня около дюжины немецких епископов собралось, чтобы заявить: Папа перешел все пределы, его беспрерывная проповедь против контроля рождаемости подводит человечество к черте, за которой половине мира предстоит умереть голодной смертью; Папу больше никто не должен слушать.

Это чистый бунт. Эти двенадцать епископов из Германии сформировали комитет, они собирают все больше и больше епископов, чтобы восстать против Папы и заявить, что он не является непогрешимым. История показывает, что папы и архиепископы ошибались. Ведь именно идея о непогрешимости Папы сделала его абсолютным диктатором. Теперь это невыносимо.

В начале этого столетия, особенно в богатых странах запада, началось кипение энергии против всех старых религий. В бедных странах у людей нет времени; им не хватает даже пищи, им нечем прокормиться. Все их время уходит на добывание пищи, одежды, крова. Они не могут обсуждать великие проблемы жизни, они даже не представляют их. Пища, — вот вопрос, — а не Бог!

Вот почему бедных так легко обратить в христианство — просто обеспечивая пищей, просто давая им кров, обслуживание. Но они не обращены в христианство. Они попросту не интересуются Богом. Их не интересует никакая вера — главное для них то, что они голодны и умирают от истощения!

Когда вы голодны и умираете от истощения, вы не думаете о Боге, вы не думаете о преисподней и небесах. Главное, о чем вы думаете, это где достать хлеба с маслом. И если кто-нибудь даст вам хлеб и масло с условием, что вы должны быть католиком, вы согласитесь: это лучше, чем помирать с голоду.

Поэтому бедные страны все больше и больше становятся католическими, все больше и больше становятся христианскими. Однако на самом западе христианство утрачивает свою паству. Не более двадцати пяти процентов людей посещают церкви. Семьдесят пять процентов людей полностью разочарованы. Эти двадцать пять процентов в большинстве женщины, и ходят туда они по особой причине: это единственное место, где вы можете посплетничать, встретиться с другими женщинами и увидеть, у кого лучше одежда, шуба, драгоценности, машина. Церковь — это единственный клуб, куда допущены женщины. Все остальные клубы — это мальчишеские клубы, где старые мальчики разговаривают о женщинах, но женщин туда не допускают.

Даже на приемах, как только обед закончен, женщины удаляются в отдельную комнату и оставляют мальчиков одних. Мальчики будут пить, кричать, драться и нести всякую чепуху, которую не могут сказать перед женщинами, поскольку они немного смущаются. Поэтому женщины удаляются. И это хорошо, потому что у женщин свои сплетни: кто в кого влюбился. Пусть мальчики занимаются своим делом, а старые девочки займутся своим.

Церковь — это единственное место, в котором все религии позволяли женщинам собираться; все прочие социальные организации их бойкотировали. Они не могли быть членами многих организаций, многих клубов; все было ориентировано на мужчину. Сфера женщины, ее территория — это дом. Ее нужно ограничить этой территорией. Поэтому церковь была единственной отдушиной; они ждут воскресенья.