Мантикора
Шрифт:
– Тот, кто засунул ему в рот этот камень.
– Ну что вы, мистер Стонтон, невозможно засунуть камень в рот человеку против его воли, не переломав ему зубов и не оставив очевидных следов насилия. Я это поняла, положив камень себе в рот. А вы не пробовали? Наверно, нет. Должно быть, ваш отец сам положил его туда.
– Зачем?
– Может быть, кто-то ему приказал. Кто-то, кого он не мог или не хотел ослушаться.
– Это смешно. Никто не мог заставить отца сделать то, что он не хотел делать.
– Может быть, он хотел это сделать. Может быть, он хотел умереть. С некоторыми так бывает.
– Только не с моим отцом. Я не знал никого другого, кто любил бы жизнь так, как он.
– Даже после того, как ваша мачеха психологически убила его?
Я ощутимо сдавал позиции. Это было унизительно. Я мастер перекрестного допроса,
– По-моему, мы только зря теряем время, – произнес я. – Будьте так добры назвать гонорар за вашу консультацию, и мы закончим этот разговор.
– Как вам угодно, – сказала доктор фон Галлер. – Но должна вам сообщить, что многие находят первую консультацию бесполезной и хотят убежать. Потом, правда, они возвращаются. У вас незаурядный интеллект. Не проще ли будет обойтись без этой предварительной фазы и продолжить? Вы же разумный человек и должны были предвидеть, что лечение такого рода не может быть безболезненным. Начало всегда дается трудно, в особенности людям вашего склада.
– Значит, вы уже причислили меня к определенному складу?
– Прошу прощения. С моей стороны было бы слишком самоуверенно утверждать что-либо подобное. Я только имела в виду, что вы человек богатый и умный и привыкли поступать по-своему, а в начале анализа такие люди нередко ведут себя враждебно и раздражительно.
– Значит, вы предлагаете мне стиснуть зубы и продолжать.
– Конечно, продолжайте. А вот стискивать зубы не надо. Думаю, вы в последнее время и так этим злоупотребляли. Давайте горячиться не будем.
– Вы намекаете, будто мой отец покончил с собой, когда я утверждаю, что он был убит, и еще хотите, чтобы я не горячился?
– Это не я намекаю, а газеты, и то в крайне осторожных выражениях. Наверняка вы и раньше слышали эту версию. И я знаю, как настороженно к подобным версиям обычно относятся. Но давайте сменим тему. Вы часто видите сны?
– Ага, значит, мы уже и до снов дошли? Нет, я не вижу снов. Или, точнее, я не придаю особого значения тому, что вижу во сне.
– А в последнее время у вас были сны? После того, как вы решили приехать в Цюрих? После вашего приезда сюда?
Рассказать или нет? Что ж, я ведь за это удовольствие деньги плачу, так пусть все будет по полной программе, какая бы программа ни была.
– Да, в прошлую ночь мне приснился сон.
– И?..
– Очень яркий сон для меня. Обычно во сне я вижу лишь какие-то фрагменты, обрывки, которые не задерживаются в памяти. Этот сон был совсем другим.
– Он был цветным?
– Да. Он был очень… красочным.
– А какое было общее настроение этого сна? Я хочу узнать, вам он понравился? Он был для вас приятен?
– Приятен? Да, я бы сказал, что приятен.
– Расскажите, что вы видели в этом сне.
– Я был в каком-то здании – вроде бы знакомом, хотя места этого я совсем не знал. Но каким-то образом оно было связано со мной, и я там был важной персоной. Вернее даже, здание окружало меня со всех сторон, ну, как здание колледжа – знаете, как здания некоторых колледжей в Оксфорде, – а я торопился через внутренний двор к задним воротам. Когда я проходил под аркой, двое людей, стоявших у ворот на посту, – швейцары или полицейские, какие-то должностные лица и охранники – приветствовали меня, улыбаясь как знакомому. Я помахал рукой им в ответ. Потом я оказался на улице. Но не канадской улице. Больше было похоже на какой-нибудь симпатичный городишко в Англии или в Европе – деревья по обеим сторонам и очень милые частные домики, хотя кое-где были и магазины, а потом мимо проехал автобус с людьми. Но я спешил, потому что мне было куда-то нужно, и я быстро повернул налево и вышел за город. Я был на дороге, город остался у меня за спиной, а я вроде бы шел вдоль поля, которое было все изрыто, и я знал, что это археологические раскопки. Я двинулся через поле к какой-то времянке в самом центре раскопок и вошел в дверь. Внутри времянка оказалась совсем не такой, как я ожидал, потому что снаружи, как я уже говорил, она казалась каким-то временным хранилищем инструментов, бумаг и так далее, но внутри там все было в готическом стиле. Потолок низкий, но с прекрасной каменной резьбой, и вообще все сооружение было каменным. Там внутри была парочка молодых ребят, простоватых парней лет, я бы сказал, двадцати с небольшим. Они разговаривали, стоя на вершине
– Замечательный сон. Может быть, вы гораздо лучший сновидец, чем думаете.
– Вы хотите сказать, что в этом сне есть какой-то смысл?
– Во всех снах есть смысл.
– Для Иосифа и фараона или, может быть, жены Пилата. Вам придется здорово попотеть, чтобы убедить меня, будто они значат что-нибудь здесь и сейчас.
– Не сомневаюсь, что мне придется здорово попотеть. А пока скажите-ка мне, особо не задумываясь: вы кого-нибудь узнали из тех, кого видели во сне?
– Никого.
– Как вы думаете, это могли быть люди, которых вы еще не видели? Или с кем не были знакомы вчера?
– Доктор фон Галлер, вы единственный человек, которого я видел, но вчера еще не знал.
– Так я и думала. Я не могла быть кем-нибудь из вашего сна?
– Секундочку, не так быстро. Вы хотите сказать, что я мог видеть вас во сне еще до того, как узнал?
– Это было бы абсурдно, не правда ли? И тем не менее я спросила, не могла ли я быть кем-нибудь из вашего сна?
– Нет, никем, абсолютно точно. Если только вы не намекаете на эту цыганку с ее абракадаброй. Что-то не верится.
– Никто не в силах заставить такого способного юриста, как вы, мистер Стонтон, поверить в какую-либо нелепицу. Но разве не странно, что вам снится женщина совершенно незнакомого вам склада, которая пытается сказать вам что-то важное, что вы не можете и не хотите понять, поскольку так стремитесь вернуться в милое вашему сердцу замкнутое окружение, к вашей адвокатской мантии, к председательству на каком-то заседании?
– Доктор фон Галлер, не хочу показаться грубым, но, по-моему, вы все это высосали из пальца. Имейте в виду, пока я сюда не пришел, я и понятия не имел, что доктор И. фон Галлер – женщина. Так что если даже в моем сне столь причудливо преломился будущий визит к психоаналитику, я не мог бы осознать этот факт должным образом. Разве не так?
– Это не факт; разве что лишь в том смысле, что все совпадения – факты. Вы в вашем сне встречаете женщину, и я тоже женщина. Но совсем не обязательно – та самая женщина. Уверяю вас: нет ничего необычного в том, что новому пациенту перед началом лечения, еще до знакомства с врачом, снится важный, исполненный смысла сон. Мы всегда спрашиваем об этом – на всякий случай. Но если такой сон содержит неизвестный факт – это большая редкость. Во всяком случае, разбирать его сейчас нет необходимости. У нас для этого еще будет время позднее.
– Вы полагаете, у нас будет «позднее»? Если я правильно понимаю, то я просто ничего не разобрал из того, что говорила эта цыганка на своем загадочном языке, и вернулся в знакомый мне мир. Какой вывод вы из этого делаете?
– Сны не предсказывают будущего. Они выявляют состояния ума, в которых будущее заложено потенциально. В настоящее время вы пребываете в таком состоянии ума, когда вам не нужны разговоры со странной и непонятной женщиной. Но ваше состояние ума может измениться. Вы так не считаете?