Маньяк по вызову
Шрифт:
— А зачем отменять? — отозвалась Нинон. — Ничего не надо отменять, ты же банкиру не родственник.
— В общем-то, конечно, — замялся Широкорядов, — но все-таки…
— А вот мы с Жекой от вечеринки не отказались бы, — мечтательно сказала Нинон, — особенно после сегодняшних похорон, а, Жека?
Я даже не знала, что и думать. Вечеринка после похорон — пожалуй, это слишком.
— Ну… если ты так думаешь, тогда считай, что я вас пригласил. Кстати, Нинон, в прошлый раз ты мне здорово помогла все организовать, так что сегодня я снова на тебя надеюсь.
— Конечно,
— Да не так уж много, человек пять от силы семь, если, конечно, все пожалуют. Если честно, я бы ничего такого не затевал, но мне нужно наладить неформальный контакт с одним человечком. Черт, если бы знал, что тут такое творится, устроил бы эту встречу в каком-нибудь ресторане, а теперь будет трудно все переиграть… — все еще мучился сомнениями Широкорядов.
— Ничего страшного, — успокоила его Нинон, — не стоит переживать. Устроим все, как в прошлый раз, твой человечек останется доволен, а неформальный контакт сам собой наладится, — пообещала она.
Я ровным счетом ничего не понимала.
Поэт-песенник встал с кресла, провел рукой по своей роскошной шевелюре и поставил точку в разговоре:
— Тогда до шести, остальные начнут собираться в семь.
Нинон ослепительно улыбнулась поэту-песеннику, и он скрылся за дверью.
— И что все это значит? — осведомилась я, когда мы с Нинон остались одни.
Нинон поднялась с кресла, сладко потянулась и томно изрекла:
— Разве ты еще не поняла? Мы идем на веселую вечеринку! Тебе там понравится, вот увидишь, у Широкорядова такие интересные знакомые… Приятели, которых чуть не каждый день показывают по телевизору…
— И все-таки это как-то… — Я замялась. — Сначала похороны, потом вечеринка… У меня голова кругом идет.
— Да что тут такого? — упорно стояла на своем Нинон. — В жизни, если ты до сих пор не заметила, всегда так: одни умирают, другие рождаются, как в песенке, м-м-м… «жизнь полна контрастов, то прощай, то здравствуй…».
— И кто сочинил эту песенку? Наш поэт Широкорядов? — поинтересовалась я.
Нинон задумалась:
— Не уверена, но это не имеет принципиального значения. Жизнь и в самом деле устроена так, что в ней всего хватает: и печального, и веселого. А кроме того, разве ты родственница Остроглазову, чтобы скорбеть по его жене до конца своих дней?
— Нет, — замотала я головой.
— Вот то-то же, — резюмировала Нинон и еще раз сладко потянулась. — Поэтому мы с тобой имеем полное моральное право немного расслабиться после пережитых ужасов. Ты разве против?
— Вроде бы нет, — призналась я. Честно сказать, я уже ни в чем не была уверена после всего, что свалилось на мою голову за последние несколько дней. Единственное, что я себе позволила, так это поинтересоваться историей знакомства Нинон с именитым поэтом-песенником, с которым, как выяснилось, она была накоротке.
— Да он совсем простой парень, — легкомысленно махнула рукой Нинон, — без всяких там закидонов. Теперь уже не
Я пожала плечами и двинулась наверх переодеваться. Вечеринка так вечеринка. Может, оно и к лучшему, отвлекусь немного. Я сняла черный костюм, который Нинон некогда пыталась всучить покойной банкирше-истеричке, и облачилась в ситцевый сарафанчик. В нем я собирала смородину и теперь, обнаружив лиловое пятно на подоле, вспомнила о ведре в подвале. Стоять ему там до завтра, поскольку сегодня до смородины у нас с Нинон руки не дойдут. Вопрос, дойдут ли они завтра?
Глава 12
Без десяти шесть вечера мы с Нинон вышли на террасу. Последовала неизменная процедура запирания замков, по окончании которой Нинон бросила долгий взгляд на банкирский дом:
— Интересно, вернулся Остроглазов? Может, в Москве остался.
— На его месте я именно так и поступила бы. Очень сомнительное удовольствие ночевать в доме, в котором произошло убийство, — сказала я, только потом сообразив, что оговорилась — банкиршу все-таки убили не дома, а неподалеку от платформы, на заброшенной дороге, которой давно никто не пользовался. — Убийство, конечно, произошло не в доме, но вся обстановка там такая гнетущая, эти разбросанные сорочки и халаты, бр-р… Даже запах духов еще не выветрился… Лично я чувствовала бы себя там как в склепе.
— Пожалуй, — согласилась со мной Нинон, — хотя, насколько я могу судить, чисто внешне обстановка в доме самая обычная. Ирка всегда была страшной неряхой.
Когда мы вышли за калитку, я переменила тему, потому что на ум мне пришло совсем другое. Я позволила себе немного поворчать:
— Этот твой поэт-песенник, что он о себе воображает? Он что, думает, что мы с тобой две сенные девки Палашки, раз так запросто зовет рубить бутерброды для своих гостей?
Нинон отнеслась к моим словам удивительно легкомысленно:
— Да что ты такое плетешь? Ты же его совсем не знаешь! Он зовет нас вовсе не бутерброды рубить, просто он такой человек, ему необходимо, чтобы рядом всегда кто-то был. Он сам все будет делать и тем временем сыпать шуточками, читать стихи, вот увидишь, тебе понравится, это целое представление. Знаешь, он даже стихи сочиняет не в тишине и не в одиночестве… Ему нужны люди, музыка, он это называет фоновым шумом… Наверняка к концу вечеринки выдаст что-нибудь новенькое.
— Да он гений, этот твой поэт-песенник, — ядовито прокомментировала я, не понимая, с чего это я на него взъелась.