Маньяки: охотники на людей
Шрифт:
Кровавые преступления, совершенные в одном и том же районе города, не могли остаться без внимания репортеров криминальной хроники. Уже в конце мая 1985 года газетчики в своих статьях стали писать о том, что в городе, возможно, действует серийный убийца. Расследование же, казалось, никак не может сдвинуться с мертвой точки. В руках полиции было подробное описание преступника, данное уже несколькими потерпевшими, была известна марка оружия, которым он пользуется, были отпечатки его обуви, найденные на месте двух преступлений, которые довольно точно помогли установить ее размер, а также фирму-производителя. Не было только подозреваемого.
Его искали по
В конце мая 1985 года предположения криминальных репортеров о том, что в Лос-Анджелесе действует серийный убийца, нашли свое подтверждение — в районе Бербэнк было совершено нападение, которое было во многом схоже с предыдущими преступлениями в Монтерей. Однако здесь преступник, которого так активно искала полиция, проявил гораздо больше предусмотрительности. И не только…
Кэрол Кайл и ее сын Марк проживали в Бербэнке в собственном доме. Ночью спящую Кэрол разбудил направленный ей в лицо свет фонарика. Только представьте себе состояние женщины, которая просыпается в собственной спальне посредине ночи оттого, что в лицо ей светит фонариком неизвестный мужчина, непонятно каким образом попавший в дом. А в доме только она и ее двенадцатилетний сын…
И этот неизвестный мужчина сразу же предупреждает, что убьет ее немедленно, если она вдруг вздумает кричать и звать на помощь. Мужчина вооружен и угрожает ей пистолетом. Ужас, сковавший все тело, когда не можешь ни шевельнуться, ни сказать хоть слово; когда в голове нет ни одной мысли, а только какая-то звенящая пустота, — но вначале не сразу понимаешь, происходит ли это в кошмарном сне или уже на самом деле, в реальной действительности. Может лучше и не просыпаться, и этот кошмарный сон пройдет, растает, и опять все будет хорошо, как раньше?
Нет, это уже не сон, этот кошмар происходит наяву — и мужчина этот действительно вооружен, и он действительно может убить ее, и что же будет тогда с ее ребенком? И что же делать, как сделать так, чтобы этот человек, а это, может быть, именно тот, о котором пишут в газетах, который действительно убивает, и что же ей делать, чтобы не разозлить его? Чтобы он не трогал Марка, чтобы ребенок, хотя бы он — если она сумеет правильно вести себя — остался жив?
Но этот мужчина — он уже ищет Марка, он надевает на него наручники, господи, значит, он готовился к этому, он знал, что они ему понадобятся… Нет, только бы он оставил его в живых, только бы не сделать так, чтобы этот человек вспомнил о своем пистолете… Крики Марка, его стоны, когда он пытается вырваться, его боль, его ужас — ее несчастного мальчика насилуют у нее на глазах…
А теперь этот мужчина запирает Марка в шкафу и требует деньги, драгоценности… Ноу нее же нет денег, нет наличности, она привыкла пользоваться кредиткой, в кошельке практически пусто — если бы она знала, что ей потребуются деньги… Правда, есть золотой браслет, есть красивое ожерелье — нет, это не подделка, это настоящее — вот, возьмите, только оставьте нас. Может быть, эти красивые и дорогие вещи помогут расположить его к себе, помогут ей сделать так, чтобы это все побыстрее закончилось. Пусть этот кошмар наяву закончится побыстрее, пусть мой ребенок останется жив, мы сумеем это пережить, только пусть это побыстрее закончится…
Но нет, ему этого мало — ему нужна женщина. Да, конечно, если это именно тот человек, о котором пишут в газетах… Насилие, долгое, бесконечно долгое, когда кажется, что время остановилось и есть только боль, унижение, осознание собственной беспомощности, жалость к себе, к сыну, который уже пережил этот кошмар. А этот мужчина — господи, он ведь получает от этого удовольствие! Каким же нужно быть несчастным, чтобы получать удовольствие от такого? Каким же нужно быть отверженным, никому не нужным, чтобы получать удовольствие от такого секса?
И потом этот мужчина заставляет ее идти в душ — нужно же смыть все следы. Он, оказывается, все предусмотрел — на ее теле, оскверненном, измученном, не должно остаться ничего, что помогло бы его найти. Ведь его ищут.
Он сам признался ей, что он уже убивал людей — прежде, до того, как ночью пробрался к ним в дом. И она сразу же ему поверила — он действительно уже убивал. И он, похоже, действительно сам не знает, почему он оставляет их с Марком в живых — так он ей сказал. И он несчастен — раз он сделал это с ней и сделал это таким образом. И она даже сказала ему об этом — и это не разозлило его.
И она поверила, что они с Марком действительно выкарабкаются — и, наверное, это не только из-за ее драгоценностей. Может быть, это потому, что она вела себя правильно, когда поняла, что весь этот ужас действительно происходит с ними наяву. Она старалась не разозлить его, она безропотно подчинялась ему, и, наверное, поэтому он и оставил их в живых… А он ведь уже убивал своих жертв…
А может быть, потому, что у этого похожего то ли на мексиканца, то ли на испанца мужчины с плохими зубами и дурным запахом изо рта в ту ночь просто было такое настроение? Как бы определить это поточнее — благодушное? А может быть, просто звезды на небе расположились так, а не иначе? Или полнолуние, когда инстинкт зверя заставляет его выходить на кровавую охоту и убивать всех без разбора, уже прошло?
Но охота прошла удачно — зверь не остался без добычи. Он правильно выбрал свою жертву.
Так где-нибудь в Африке лев, заметивший стадо антилоп у водопоя, выбирает добычу. Он не бросается на первое попавшееся животное, он высматривает жертву, которая выделяется из всего стада — своей слабостью, уязвимостью, непохожестью на всех остальных. У льва особое чутье на таких животных, он долгими годами воспитывает в себе это чутье, позволяющее безошибочно выделять одно животное из тысяч его собратьев.
Так же происходит и с людьми.
Так описывает выбор жертвы преступником тот, кто сам охотился на преступников. Кто помогал полиции разыскивать убийц и насильников.
И чтобы понять, как охотник на людей выбирает свою жертву, нужно поставить себя на место этого охотника. Нужно оказаться «изнутри сознания убийцы». Понять, как он ищет жертву, как подбирается к ней, как нападает, как уходит от преследователей, как заметает следы, как готовится к новому нападению.
Преступника подстегивает азарт охоты. Все его реакции обостряются — как у льва в саванне, охотящегося за грациозной и беззащитной антилопой. И те, кто охотится за малолетними детьми, молодыми девушками, проститутками или не проявляет особых пристрастий, во многом схожи между собой.