Манюня пишет фантастичЫскЫй роман
Шрифт:
— И неопасно! — добавила Каринка.
— Это да, — протянула я.
— Ну так стой и не двигайся, — приказала сестра и стала быстро-быстро заваливать мои ноги снегом.
В скором времени стало ясно, что никакого снеговика из меня не получится, ведь, чтобы покрыть меня с ног до головы, снега нужно больше, чем мы успеем собрать.
— Ничего, — нашла выход Манька, — мы ее завалили до попы — и нормально. Я сейчас принесу скатерть с кухонного стола, она беленькая. Накинем ее Нарке на плечи. Будет красиво.
— Какая
Манька зарделась.
— Да-да-да, я иногда бываю находчивой. Когда хочу! — И она побежала в дом.
Пока Манька бегала за скатертью, Каринка принесла из погреба морковку.
— Зачем морковь? — испугалась я. — Как ты ее приклеишь к моему носу?
— А ты ее будешь во рту держать.
— Не хочу, — обиделась я, — она грязная!
— Я ее снегом протерла, — успокоила меня Каринка.
— И вообще, — ныла я, — ногам холодно.
— Ну потерпи чуток, скоро Ба вернется. — И сестра забила мне рот грязной морковкой.
Я вонзилась зубами в морковь и встала, как вкопанная. Манька выскочила из дома со скатертью и на миг замерла на месте.
— Красотааа!!! — выдохнула она.
— М-м-м, — пожаловалась я.
Но Маня не стала обращать внимания на мое скорбное мычание, накинула мне на плечи скатерть и пришпилила ее сзади бельевой прищепкой. Расправила края так, чтобы скатерть прикрывала пальто. Потом водрузила мне на голову красную эмалированную кастрюлю. Они с сестрой придирчиво оглядели меня.
— Не очень, — покачали они головами, — лицо у нее синее, а надо, чтобы белое, как у настоящего снеговика.
— Снегом залепить? — предложила Манька.
— Нет! — выплюнула я морковь. — А как я дышать буду? А лицо синее, потому что мне холодно! И вообще, давайте морковку в самом конце приладим, а то мне челюсти сводит.
— Ладно, — смилостивились девочки.
— Я придумала! — запрыгала Манька. — Нужно Наркино лицо присыпкой обсыпать!
Сказано-сделано. Девочки притащили тальк, густо обсыпали мне лицо, водрузили на голову кастрюлю и всучили в руки метлу, которой Ба подметала двор. Чуть подумали, сбегали к печке и приволокли кочергу.
— Девочки, — высунулась в окно Ба, — а что это вы делаете?
— Снеговика лепим, — заслонили меня спинами девочки.
— А где Нарка?
— В туалет пошла.
— Смотрите у меня, я через пять минут буду!
— Хорошо, — пискнули девочки и, дождавшись, когда Ба закроет окно, быстро стали меня инструктировать.
— Нарка, смотри сюда, стоишь молча, не двигаешься. Как только Ба заходит во двор, ты начинаешь медленно поднимать и опускать метлу с кочергой и петь песню.
— Какую песню? И как мне петь, если морковь во рту?
— Промычи, ничего страшного. Новогоднюю песенку, про «в лесу родилась елочка».
— А как руки поднимать: так или так? — показала я.
— Вот так! И старайся не шевелить головой, а то кастрюля упадет.
— Ладно.
Девочки
Я стояла, засыпанная снегом по пояс, с кастрюлей на голове и с морковкой во рту, и молилась только об одном — чтобы Ба наконец пришла, потому что ног своих я уже практически не чувствовала. Ветер легонько колыхал скатерть на моих плечах, метла с кочергой зловеще трепыхались в растопыренных руках. Сюрприз обещал произвести фурор!
Когда Ба зашла во двор и уставилась на меня, я повела руками вверх и вниз, как показывали мне Манька с Каринкой, и промычала: «М-м-м-м-м-ммм, м-м-м-м-м-м!» Ба замерла на месте, потом побледнела и прислонилась к забору. Мне было не совсем ясно, нравится ей наш сюрприз или нет, поэтому я замолчала.
— Пой, — прошипела сзади Каринка.
Я выплюнула морковку и тоненьким голосом завела:
— В лесу родилась елочка, в лесу она рос-ла!!!!
— Кочерга! — зашипела сзади Манька.
— Зимой и летом стройная, зеленая бы-ла! — повела я кочергой вверх-вниз.
— Господибожетымой, — выдохнула Ба.
Если бы у меня была такая возможность, я бы мигом закопалась в снег и переждала бы там приступ ее немилосердного гнева. Но возможности такой не было, поэтому мне ничего не оставалось, как в ужасе наблюдать приближение урагана по имени Ба.
В последний момент я зажмурилась и втянула голову в плечи, и очень даже вовремя, потому что в следующий миг она вырвала у меня из рук кочергу и заехала ею по кастрюле.
— Дзынннннь, — прогудела кастрюля и отлетела в сугроб.
Ба мигом раскидала снег, схватила меня за шиворот и поволокла в дом.
— Раздевайся быстро, — проорала она мне в густо напудренное лицо. — Ноги озябли?
— Озябли, — заныла я.
— Снимай сапоги и марш к батарее отопления! Обними ее и жди меня, поняла?
— Поняла!
Ба ураганом полетела в ванную, выдрала из стиральной машинки шланг для сливания воды и кинулась во двор.
— Убью, — выдохнула.
Каринка с Манькой допустили досадный стратегический просчет. Нужно было, пока Ба волокла меня в дом, бежать в отделение милиции и проситься под арест. Тогда им удалось бы миновать кару.
А они почему-то решили, что, раз Ба поволокла меня в дом, а им ничего не сказала, значит, все в порядке, и сюрприз ей таки понравился. И, сияя довольными лицами, пошли домой. И столкнулись с Ба прямо на пороге.
Вот.
— Аааааааааааа, — орали потом они в унисон.
— Ыхть, — приговаривала Ба, — сколько можно! Ых-ть! Я вам что сказала! Ыхть! А если она заболеет? Ыхть!
Далее Ба затащила поскуливающих девочек домой, выпила стакан валерьянки, отодрала меня от батареи отопления и поволокла в ванную. Кипятила меня минут двадцать в воде, потом долго растирала полотенцем.