Маргелов
Шрифт:
Эту трагедию Маргелов переносил тяжело. К тому же подобные катастрофы тогда замалчивались, в результате чего слухи и домыслы плодились в невероятном количестве. Не было у командующего еще такой горестной обязанности – в мирное время ставить подписи на стопке похоронок. Он первым передал свой взнос на достойные похороны и помощь семьям. В сборе средств участвовал весь личный состав ВДВ. Бескорыстие и жертвенность проявили и советские органы Калужской и Рязанской областей. В результате совместных усилий на месте трагедии вырос памятник, к которому была проложена тринадцатикилометровая дорога. На лицевой стороне монумента жертвам авиационной катастрофы надпись: «Вечная память героям десантникам и летчикам», а рядом – девяносто шесть мраморных плит с именами и фамилиями.
Открытие
Много сил и времени командующего ушло на решение узловой проблемы – безопасного десантирования экипажей боевых машин. Любое новое, но необдуманное решение могло повлечь за собой непомерную цену – солдатскую жизнь.
На учениях многое простительно, и командующий, прямо скажем, не боялся обвинений в показухе, когда подстраховывал части и соединения, участвовавшие заведомо в «юбилейных» учениях или «смотринах» боевой техники, – смотрите и удивляйтесь! Для этого привлекались соседние парашютно-десантные полки, помогавшие поскорее расшвартовать на площадке боевые машины и грузы. При этом все помнили, что настоящий бой – не учения, подстраховку обеспечить попросту невозможно и, чтобы собрать десант в боевой кулак, требуется изрядное время.
В ходе десантирования БМД-1 был испробован следующий способ: из грузового люка выходят одна за другой боевые машины, а вслед за ними самолет покидают экипажи, которые, спускаясь на парашютах, имеют возможность наблюдать, где приземлились «родные» «бээмдэшки». Казалось бы, вопрос решен. Но не тут-то было! Скорости снижения груза весом около десяти тонн и человека настолько разнятся, что, как ни «рули», а приземлиться в непосредственной близости от боевой машины – задача почти невыполнимая. В лучшем случае экипаж оказывался разбросанным в радиусе одного, а то и нескольких километров от своей машины.
Василий Филиппович не раз возвращался к собственной мысли, высказанной после окончания учений «Двина», которые, как мы знаем, состоялись в марте 1970 года. Тогда, объявив благодарность гвардейцам за проявленные мужество и воинское мастерство, командующий как бы невзначай спросил: «А вот если бы пришлось прыгать, находясь внутри машины?» – и, выдержав паузу, добавил: «…в бою».
Вскоре В. Ф. Маргелов вновь повторил эту мысль: «Понимаю, что это сложно, но никто, кроме нас (выделено мной. – Б. К.), этого не сделает». Слова: «Никто, кроме нас!» – впоследствии стали девизом Воздушно-десантных войск.
Как военачальник Маргелов обладал редкими качествами тонкого психолога. Знание психологии, понимание настроений и состояния души солдат и подчиненных шло из самой глубины армейской жизни. Неизменный юмор Василия Филипповича, соединенный с собственным видением ситуации, во многих случаях воспринимался не иначе как «руководство к действию». В довольно-таки щепетильной области взаимоотношений начальника и подчиненного и по сей день не исчезла актуальность полушутливых маргеловских высказываний: «Не мозоль глаза начальству», «Любая кривая – короче прямой, ведущей к начальнику», «Мало свершить великое дело, нужно о нем толково доложить». Последнее высказывание стало «классическим» достоянием особой, маргеловской «науки».
Слова В. Ф. Маргелова редко расходились с делом, но идея о десантировании всего экипажа в боевой машине – случай особого рода. Пойди Василий Филиппович, как говорится, напролом, без всякого сомнения получил бы от ворот поворот. Эксперименты на людях в Минобороны не приветствовались. Немаловажным было и то обстоятельство, что популярность командующего ВДВ в войсках в высшем эшелоне руководства Вооруженными Силами считалась незаслуженно раздутой и неестественной. Поговаривали даже, что Маргелов готов послать родного сына к черту в пекло, лишь бы возвеличить собственное «я».
За славой Маргелов не гнался. А в остальном… основания для таких разговоров были.
Тот, кто хоть однажды находился в шкуре десантника, доподлинно знает, что БМД-1 – не «Жигули» и даже не газик. Едва боевая машина сошла с конвейера, как некто, явно не лишенный черного юмора, окрестил ее «Братской могилой десанта». Знал ли об этом прозвище командующий? Безусловно. Потому-то и доверил осуществление сложного эксперимента далеко не безразличным ему людям – сыну Александру Васильевичу Маргелову, офицеру Научно-технического комитета ВДВ, и Леониду Гавриловичу Зуеву.
В армейской судьбе Леонида Зуева Маргелов-старший сыграл едва ли не решающее значение. Василий Филиппович был его кумиром, а парашютный спорт – многолетним увлечением, порой граничащим с серьезным риском. Акробатика в воздухе в начале шестидесятых годов лишь только набирала обороты, а спортсмены все усложняли и усложняли трюки. Один из них – полет за самолетом на тросе на высоте 100 метров – и продемонстрировал Л. Г. Зуев в 1968 году на глазах заместителя министра обороны СССР С. Л. Соколова. Маргелов знал, что в определенный момент Зуев должен был «расстаться» с прицепкой, но ничего не сказал об этом Соколову, и когда самолет, набрав скорость, пошел на очередной круг, Зуев отцепился от буксира и дернул кольцо. Командующий заметил, как непосвященные в трюк невольно вздрогнули, кто-то из слабонервных даже ахнул, а спасительный купол уже доставлял воздушного акробата на землю целым и невредимым. Замминистра, расчувствовавшись, тут же наградил Леонида Гавриловича именными позолоченными часами и добавил: «За ваше мужество». Награда такого рода для заслуженного мастера спорта была далеко не последней.
Итак, сложный эксперимент с БМД Леониду Зуеву предстояло провести в паре с Александром Маргеловым. Государственный научно-исследовательский институт ВВС имени В. П. Чкалова категорически отказался дать разрешение на десантирование людей в боевой машине, поскольку экипаж не имел индивидуальных средств спасения. Отрицать этого и не требовалось. Но имей даже десантники за плечами парашют, вряд ли им можно было воспользоваться.
– Но почему все-таки сын? – спросил командующего ВДВ маршал А. А. Гречко, когда В. Ф. Маргелов доложил министру о подготовке к эксперименту.
– Мне пришлось видеть немало слез жен и матерей, оплакивавших погибших мужей и сыновей. Вместе с моим сыном будет прыгать мастер парашютного спорта майор Зуев. Он мне тоже как сын.
Кроме этической стороны дела имелась и канцелярская, кадровая. Маргелов-младший, взвесив все серьезно и основательно, написал рапорт о включении в состав группы по проведению десантирования в боевой машине десанта. Обратимся к интервью, которое он дал газете «Гвардия России» в 2004 году:
«– Рассказывают, что рапорт о включении в состав экспериментаторов вы написали еще до того, как отец предложил вам принять участие в эксперименте.
– Дело в том, что офицеры НТК постоянно привлекались к подготовке техники и личного состава к десантированию. Я видел, как важен для гвардейцев-десантников, особенно «перворазников» или начинающих, личный пример опытных парашютистов. А уж в таком новом и важном деле, как десантирование экипажей внутри боевых машин, такой пример должен был убедить все Воздушно-десантные войска в правильности идеи командующего.
И если в эксперименте будет участвовать его сын, офицер-десантник, инженер, сам работающий в этой области, то доверие к новому средству десантирования будет наиболее полным.
Но, если даже отбросить все вышесказанное, я бы написал рапорт только из уважения и любви к отцу и веры в задуманное им во имя наших Воздушно-десантных войск дело.
– Александр Васильевич, в Воздушно-десантных войсках вы стали своего рода первопроходцем – участником первых экспериментов по десантированию в «броне», а затем и автором соответствующих инструкций. Как вам, образно говоря, удалось оседлать «Кентавра» и «Реактавра» – комплексы, аналогов которым в мире нет до сих пор?