Марид Одран
Шрифт:
Мальчик в длинном одеянии и тюрбане потянул меня за рукав.
— О брат печали, — тонким голосом протянул он, — я могу почитать Коран.
Это был один из юных шейхов, знающих наизусть весь Коран. Наверное, он кормил своих родителей чтением священной книги на кладбище.
— Я дам тебе десять киамов. Помолись за моего друга.
Мальчик поймал меня в мгновение слабости.
— Десять киамов, эфенди! Вы хотите, чтобы я прочитал всю Книгу целиком?
Я положил руку на его тощее плечо.
— Нет. Только что-нибудь
Мальчик нахмурился. — Там очень много про Ад и вечное пламя, — пробормотал он.
— Знаю, но об этом не надо.
— Хорошо, эфенди. — И он начал нараспев читать старинные слова. Я оставил его у могилы Шакнахая и побрел к выходу.
Под низкой белой плитой, которая уже начала крошиться, покоилась моя подруга и возлюбленная Никки. Ее семья могла бы перевезти тело для погребения домой, но близкие предпочли оставить ее тут. Никки была транссексуалкой, и ее семья не хотела лишних толков. Эта одинокая могила странным образом соответствовала ее тяжелой безрадостной жизни. На моем столе в участке лежал маленький медный жук скарабей, некогда принадлежавший Никки, Не проходило дня, чтобы я не вспомнил о ней.
Я миновал могилы Тамико, Деви и Селимы, черных сестер — вдов шиита Хасана, сукиного сына, который чуть было не убил и меня. Расхаживая по узким, мощенным кирпичом дорожкам в столь горестном расположении духа, я вспомнил, что вовсе не собирался провести остаток дня таким образом. Стряхнув с себя нарастающее уныние, я направился на Улицу. Когда я, уходя, обернулся, юный шейх все еще стоял у могилы Шакнахая, нашептывая священные слова. Я был уверен, что, даже если я уйду, он останется там, пока не наговорит на десять киамов.
Мне пришлось снова пробиваться сквозь толпу попрошаек, но на этот раз я бросил им пригоршню монет. Пока они дрались за милостыню, мне удалось улизнуть. Сняв с пояса телефон, я назвал код Саида Халф-Хаджа. Я уже был готов отключить аппарат, когда он наконец отозвался:
— Мархаба, — сказал он.
— Это Марид. Как дела?
— Прекрасно. Что случилось?
— Ничего особенного. Меня выписали из больницы.
— Рад слышать.
— Ну и скучища там! Ты сейчас с Жаком и Махмудом?
— Да. Сидим у Курана. Заходи.
— Зайду. Ты мне нужен.
— Зачем?
— Потом расскажу. Буду через полчаса. Ма-ассалаама.
— Аллах Йизалимак.
Я повесил телефон на ремень. Весь путь до клуба Чириги я проделал пешком и внезапно почувствовал, что ужасно хочу зайти туда и попросить у Индихар и девочек несколько соннеинок или трифеток. Это чувство ничуть не напоминало похмелье, оно было сродни чудовищному голоду. Требовалась сильная воля, чтобы его победить. Гораздо проще было бы сдаться и признать свою слабость. Я поступил бы так, если бы позже мне не потребовалась ясная голова.
Не доходя до Пятой улицы, я остановился, пораженный необычным зрелищем. Лайла, старая ведьма, владелица магазина модификаторов, стояла посреди Улицы и пронзительным голосом выкрикивала проклятия в адрес Сафии, Леди с Ягненком, которая стояла неподалеку и орала не менее громко. Они напоминали двух героев американского фильма, кричащих, рычащих и угрожающих друг другу. По улице прошла группа туристов; они остановились и некоторое время растерянно наблюдали эту сцену, а затем повернули назад к восточным воротам. Я хотел последовать их примеру. Я буквально кожей ощущал зеленые лучи, исходившие из глаз женщин.
Мне не удалось разобрать, что именно они кричали с таким надрывом в голосе; должно быть, они вопили не по-арабски. Не знаю, был ли трансплантат у Леди с Ягненком, но Лайла никогда не выходила без модди и целой пригоршни дэдди. Насколько мне известно, она запросто могла поболтать даже на языке древних этрусков.
Однако вскоре обе устали. Сафия ушла первой, сделав напоследок непристойный жест и направившись по Улице к бульвару Иль-Жамель. Лайла поглядела ей вслед, выкрикнув несколько заключительных ругательств. Потом, продолжая ворчать, она свернула на Четвертую улицу. Я пошел за ней, надеясь найти в ее магазине необходимые модди.
Когда я вошел, Лайла уже сидела за кассой, мурлыкая под нос и разбирая накладные. Увидев меня, она улыбнулась.
— Марид, с печалью в голосе произнесла она, — знаешь ли ты, как утомительно быть женой сельского врача?
— Если честно, нет. — По всей вероятности, она включила другой модди, как только вернулась к себе, и сейчас вела себя так, словно никогда и не видела Леди с Ягненком.
— Знаешь, — продолжала она с хитрой улыбкой, — если бы ты представлял себе все это, то не стал бы винить меня в том, что я захотела завести любовника.
— Мадам Бовари?
Она подмигнула. Зрелище было довольно неприятное.
Я начал рыться в пыльных коробках, сам еще не представляя, что мне нужно.
— Лайла, — крикнул я через плечо, — ты не знаешь, что означают буквы «А.Л.М.»?
— L'Association des Larves Moboules? — Что означало Ассоциация сумасшедших личинок.
— Кто они? — спросил я.
— Сам знаешь. Такие, как Фуад.
— Никогда не слышал об этой ассоциации.
— Я сама только что ее придумала, cheri.
— Ах вот как…
Я вытащил упаковку модификаторов, привлекших мое внимание. Это была антология литературных героев, преимущественно европейско-американских защитников слабых, хотя среди них находились и поэт, бывший император в древнем Китае, полубог племени банту и скандинавский шутник. Единственным знакомым мне именем был Майк Хаммер. Кроме того, у меня оставался модди Ниро Вулфа, хотя Арчи Гудвин из этого комплекта трагически погиб под каблуком Саида Халф-Хаджа.
Решив приобрести антологию, которая даст мне широкий спектр навыков и личностных особенностей, я отнес модди Лайде.