Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард
Шрифт:
«Известно, что КГБ плотно работал в эмигрантской среде еще в 30-е годы. Его работу облегчало то, что эмигранты нуждались материально, страдали от разлуки с родиной, постоянно конфликтовали между собой… Что касается Французской компартии, то я не думаю, что КГБ использовал ее в качестве своей вербовочной шпионской базы. Однако агентов влияния там было немало. Скажем, назначают человека послом в Россию, пожив в ней, он влюбляется в страну и возвращается домой активным сторонником сближения с Москвой… Вообще наша контрразведка была небольшой и слабой, а советская разведка — сильной и профессиональной. Она работала во Франции очень свободно…».
Итак,
В самом начале июля 1967 года Влади прилетела в СССР, чтобы встретиться с Юткевичем и в очередной раз стать участницей Московского международного кинофестиваля. Днем 4 июля она отправилась на репетицию спектакля «Таганки» под названием «Послушайте» по произведениям В. Маяковского, где впервые увидела Высоцкого — он играл роль Маяковского. Как писал биограф героя нашего рассказа В. Новиков, «есть интерес у парижанки к актерам Таганки». Однако не объясняет, что это за интерес. Возьмем эту миссию на себя.
Интерес зиждился не только на слухах об этом театре как форпосте либеральной фронды, открытом весной 1964 года при активной поддержке КГБ (об этом чуть дальше), но и на тайном сговоре теневых деятелей советско-французских отношений, который еще с 20-х годов существовал в Кремле. Эмиссарами этих связей были евреи, что закономерно: во Франции у них самая большая диаспора в Западной Европе, а в Москве — не менее значительная — в кругах интеллигенции и среди чекистов. Итак, это были: в Москве — бывшая возлюбленная В. Маяковского Лиля Брик, журналист французской коммунистической газеты «Юманите» Макс Леон (отметим, что спонсорами этой газеты с самого начала, с 1904 года, выступали еврейские круги Франции), в Париже — член ЦК ФКП Луи Арагон, писательница Эльза Триоле (сестра Брик и жена Арагона).
Агентурная связь некоторых из этих людей (Брик, Арагон, Триоле) с советскими органами госбезопасности тянулась еще с 20-х годов. Собственно, под это дело ГПУ и позволил Лиле Брик организовать в Москве аристократический салон — причем деньги были не только гэпэушные, но и В. Маяковского, который ни о чем не догадывался, — где «столовались» не только многие видные деятели советской богемы, но и иностранцы, работавшие в столице. Курировали этот салон зампред ГПУ Яков Агранов (настоящие имя и фамилия — Янкель Соренсон) и замначальника иностранного отдела ГПУ, он же и куратор советской резидентуры во Франции Михаил Горб (настоящие имя и фамилия — Моисей Розман). Когда в конце 30-х обоих расстреляли, бриковский салон власти не тронули и, поменяв кураторов, продолжили его деятельность.
Более того, с конца 1935 года по личному распоряжению Сталина именно Брики стали официальными наследниками памяти В. Маяковского, организовав его музей в Гендриковом переулке. Их деятельность на этом поприще продолжалась десятилетиями. В итоге к концу 60-х Лиля Брик продолжала содержать богемный салон-квартиру, только теперь уже по другому адресу — на престижном Кутузовском проспекте по соседству с гостиницей «Украина»; въехала она в эту квартиру в 1958-м. Там столовались многие видные советские либералы, которые не догадывались (а может быть, и наоборот, поскольку сами могли быть на крючке у КГБ) о том, что эта квартира находится «под колпаком» чекистов. Таких салонов в Москве было несколько, причем не только либеральных: например, один из них содержала жена Сергея Михалкова Наталья Кончаловская, и там собирались представители «русской партии».
Отметим, что одним из завсегдатаев бриковского салона был писатель Константин Симонов — большой друг не только Лили Брик, но и Луи Арагона с Эльзе Триоле, с которыми он встречался в Париже, выезжая туда в качестве сотрудника Всемирного Совета мира. Именно Симонов весной 1964 года был одним из тех, кто «пробивал» в верхах создание любимовской «Таганки».
Но вернемся к Высоцкому и Влади.
После репетиции один из друзей французской дивы приглашает ее поужинать с актерами, исполнявшими главные роли в спектакле. Они едут в ресторан ВТО на улице Горького, где, собственно, и происходит очное знакомство Высоцкого и Влади. По ее словам, выглядело это так:
«Краешком глаза я замечаю, что к нам направляется невысокий, плохо одетый молодой человек. Я мельком смотрю на него, и только светло-серые глаза на миг привлекают мое внимание. Он подходит, молча берет мою руку и долго не выпускает, потом целует ее, садится напротив и уже больше не сводит с меня глаз. Его молчание не стесняет меня, мы смотрим друг на друга, как будто всегда были знакомы… Ты не ешь, не пьешь — ты смотришь на меня.
— Наконец-то я встретил вас…».
Прервем мемуаристку и напомним, что на тот момент у Высоцкого была не только жена (Людмила Абрамова) и двое малолетних детей (пятилетний Аркадий и почти трехлетний Никита), но еще вдобавок и 26-летняя любовница — актриса «Таганки» Татьяна Иваненко. Но любителю острых ощущений Высоцкому неймется — в его наполеоновских планах имеется еще и покорение сердца французской кинодивы. Вернемся к мемуарам последней:
«Эти первые произнесенные тобой слова смущают меня, я отвечаю тебе дежурными комплиментами по поводу спектакля, но видно, что ты меня не слушаешь. Ты говоришь, что хотел бы уйти отсюда и петь для меня. Мы решаем провести остаток вечера у Макса Леона, корреспондента «Юманите». Он живет недалеко от центра. В машине мы продолжаем молча смотреть друг на друга… Я вижу твои глаза — сияющие и нежные, коротко остриженный затылок, двухдневную щетину, ввалившиеся от усталости щеки. Ты некрасив, у тебя ничем не примечательная внешность, но взгляд у тебя необыкновенный.
Как только мы приезжаем к Максу, ты берешь гитару. Меня поражает твой голос, твоя сила, твой крик. И еще то, что ты сидишь у моих ног и поешь для меня одной… И тут же, безо всякого перехода, говоришь, что давно любишь меня.
Как и любой актрисе, мне приходилось слышать подобные неуместные признания. Но твоими словами я по-настоящему взволнована. Я соглашаюсь встретиться с тобой на следующий день вечером в баре гостиницы «Москва», в которой живут участники кинофестиваля…».
Короче, по словам Влади, это было красивое и романтическое знакомство. Однако есть еще одно воспоминание об этом событии, изложенное… той же Мариной Влади, но в пересказе друга Высоцкого — Давида Карапетяна. И вот там это знакомство уже не несет в себе столь ярко выраженного романтического флера: