Марина Влади, обаятельная «колдунья»
Шрифт:
Может быть, удачное расположение звезд? Да нет же. Астрологи полагали, что союз Тельца (Влади) и Водолея (Высоцкий) вряд ли реален. В женщине-Тельце преобладают высшие материнские качества земной Венеры, Богини любви, сошедшей на Землю. Гармония и покой, дом, дети, семья — вот ее приоритеты. А свободный, оригинальный, чрезвычайно независимый Водолей не предрасположен к домашнему очагу. Он постоянно в нескончаемых поисках приключений: творческие планы, друзья, охота к перемене мест, путешествиям в его жизни важнее любой привязанности… Его дом — весь мир, да зачастую у него и нет этого дома.
Только Владимир и Марина звездным законам не подчинялись, действуя вопреки любым обстоятельствам,
Во что же они верили? В черную магию, что ли? Не знаю. Будучи в зрелом возрасте, Марина Владимировна нередко повторяла: «Я не верю ни в Бога, ни в астрологию, ни во что. Я верю в человека. Если он захочет, он все сможет… Даже сдвинуть горы. В этом секрет жизни».
Многое можно, конечно, списывать на случайные совпадения, капризы судьбы. Но как тогда объяснить историю, которая в августе 1968 года приключилась с Владимиром Высоцким в чудном граде Питере?
…В одной из коммуналок на Васильевском острове собралась развеселая молодежная компания. Бородатые геологи, румяные ребята-комсомольцы, загадочный военный летчик, сбежавший из госпиталя, где лежал после ранения на неведомой вьетнамской войне. А украшением были, естественно, загорелые прелестницы-студентки в смелых сарафанчиках.
Девушки, не мешкая, наварили ведро пельменей. Тут же появились разнокалиберные тарелки, вилки, рюмочки-стаканчики. Горчичка, перец, уксус. Явилось и пополнение с пивом и тазиком вареных раков. Не стол получился — праздник! Чего еще душе желать? Было шумно и безалаберно. Кто-то входил, выходил, кто-то просто слонялся. Юная киевлянка Лена Богатырева, гостившая у подруги, обратила внимание на парня в клетчатой ковбойке. Именно он и подкатился к ней, когда она на кухне затеяла гадание на картах.
Подсел, дожидаясь, пока я закончу, вспоминала Лена.
— Погадаешь мне?
— Пожалуйста!
Под шуточки-прибауточки разложила девушка карты:
— У тебя много казенных хлопот, казенный дом, казенные дела. Хлопоты впустую. Но это скоро закончится, потом все будет благополучно…
Еще раз разложила, уже по-другому:
— Выпадает тебе блондинка. Ты ее любишь, она тебя любит…
— Любит?
— Любит, — отвечает Лена. — Все у вас сложится. Она принесет тебе славу и успех…
— Ну, — улыбнулся ковбой, — если все сбудется, я тебя никогда не забуду…
Докурили, вернулись в комнату. Лена — к своему летчику, парень сел рядом, взял гитару и запел. И только тогда до нее дошло, кому гадала!.. А пел он песенку, в которой рефреном звучали строки:
Эта самая блондинка, мной не тронутая. Эта самая блондинка! У меня весь лоб горит…Что там Александр Иванович Куприн писал о своей гадалке Олесе? «Вышло вам вот что: человек вы хотя и добрый, но только слабый… Вино любите, а также… до нашей сестры больно охочи, и через это вам много в жизни будет зла… Деньгами вы не дорожите и копить их не умеете — богатым никогда не будете… Говорить дальше?
— Говори, говори! Все, что знаешь, говори!»
Вот Лена-Олеся и напророчила…
Российская столица и провинция стремительно влюбились в Марину Влади, едва увидев ее «Колдунью». А Марина полюбила Москву.
Как-то, слушая рассказы сестры о далекой Москве, Таня-Одиль улыбнулась и по памяти процитировала строки из французского цикла Маяковского:
Я хотелНа что Марине ничего не оставалось, как ответить ей словами чеховской Ирины: «В Москву! В Москву! В Москву!» Получилось немножко театрально и смешно.
Воодушевленные московскими успехами Марины, в Россию следом зачастили сестры. Одиль-Татьяна стала почетной гостьей очередного кинофестиваля. Затем у Ольги Варен неожиданно возникла идея своеобразного ремейка ставшей популярной и в Союзе, и в Европе картины «Я шагаю по Москве». В новом фильме, по ее задумке, могли бы сниматься все те же Никита Михалков, Евгений Стеблов и другие молодые московские актеры, но на этот раз уже прогуливающиеся по парижским бульварам…
«Ольга приезжала в Москву, — рассказывал Стеблов. — Мы ее принимали. Нам, конечно, до смерти хотелось 2–3 месяца поработать в Париже. Тогда, в брежневские времена, это казалось почти фантастикой… Как-то, засидевшись в ресторане Дома композиторов, Оля, я и Никита вышли на заснеженную Тверскую улицу… Вернее, Олю я нес на руках, пока Никита ловил такси. Мы были в приподнятом настроении от водки, мороза и заманчивых замыслов. Я бросил Олю в сугроб, к ее удовольствию. Я чувствовал, что ей это нравится. Что ей хочется чего-то этакого — черт знает чего! Когда сели в машину — Никита рядом с шофером, мы с Олей сзади, я положил ее ноги на плечи водителю.
— Пораспускали бл…й своих! — в ответ буркнул он.
Оля была совершенно счастлива. Ее приняли за свою, за русскую бабу. Она получила то, что желала, а мы — нет. Проект фильма был запрещен на корню».
Ольга подробно рассказывала сестрам о своих московских похождениях, не забывая, естественно, и феерическое посещение Дома композиторов. Марина хохотала. А отсмеявшись, вспомнила и свои маленькие конфузы:
— Представьте сценку: прямо на московской улице покупаю мороженое (весьма, кстати, неплохое). Продавщица почему-то очень подозрительно на меня смотрит и презрительно фыркает. Я ничего не понимаю, отхожу и слышу ее возмущенные слова: «Ишь ты, фря! Под Марину Влади косит! Уродина!»
— Как? — хохоча, переспросила Ольга. — «Косит»? Это идиома? — Что такое, вернее, кто такие «фря» и «уродина», Ольга уже знала.
…Когда на церемонии открытия V Московского кинофестиваля представляли членов «большого жюри» и Марина увидела среди них Оссейна, она удивилась, но сердце совсем не екнуло. Видно, действительно все чувства остались в прошлом, растаяли и уже не тревожат. Вот и славно.
В перерыве между просмотрами конкурсных лент ее остановил представительный, элегантный джентльмен, церемонно раскланялся, поприветствовал по-французски и тут же, перейдя на русский, принялся шутливо выговаривать: «Грешно, Марина Владимировна, не узнавать старых знакомых, грешно». Марине ничего не стоило мгновенно изобразить комбинацию из целой гаммы чувств. Лица ее сперва коснулась растерянность, легкое недоумение, потом мелькнула извиняющаяся полуулыбка, секундная сосредоточенность — и тут же: «Боже мой, мсье Юткевич! [11] Как же я рада видеть вас!»
11
Юткевич Сергей Иосифович (1904–1985) — советский кинорежиссер. Нар. арт. СССР, лауреат Госпремий, Герой Социалистического Труда. Постановщик к/ф «Человек с ружьем», «Отелло», «Ленин в Польше», «Сюжет для небольшого рассказа», «Ленин в Париже» и др.