Марина Влади, обаятельная «колдунья»
Шрифт:
Критично, со своими мерками присматриваясь к тем, кто работал рядом с Владимиром, Марина категорически не соглашалась с Андреем Вознесенским, который категорически провозглашал, что «все богини, как поганки, перед бабами с Таганки».
Ей ли было не видеть и не ведать, что именно там, на Таганке, «особенно ненавидели тебя девочки. Они распространяли слухи, пытались поссорить тебя с Любимовым, превратили театр в корзину с копошащимися крабами…».
Со своей стороны, таганская прима Алла Демидова относилась к «новой подруге Высоцкого» настороженно: «С Мариной мы много общались, но у меня никогда не складывались отношения с ней».
Когда Марина начала не просто навещать Москву по делам, но приезжать уже к Высоцкому,
Окончательно признав фиаско, Евгений Евтушенко вручил Марине и Владимиру свой поэтический сборник «Идут белые снеги», на титуле которого написал: «Марине и Володе, чтобы, даже разлучаясь, они не разлучались никогда. Ваша любовь благословлена Богом. Ради нее не расставайтесь. Я буду мыть Ваши тарелки на Вашей серебряной свадьбе. Женя Евтушенко». Но нет, не сбылось…
Марина и Владимир были неразлучны. Он постоянно говорил ей о своей любви. «Он меня подавляет своими признаниями: „Я приношу все к твоим ногам, но отдавай мне тоже все“».
Высоцкий без прикрас показывал любимой свою Москву, знакомил с друзьями, откликался на предложения «дружить домами». Приглашает Илья Глазунов — поехали! Тарковский зовет на новоселье — ну, конечно! Там собирается замечательная компания — художник Михаил Ромадин с женой Витой, Высоцкий с Мариной прихватывают с собой волей случая оказавшегося в Москве Марчелло Мастроянни! Мебели у новосела еще не было никакой — ну и что?!. — чудесно устроились на корточках, на полу, все под рукой… Большой любитель застольных (хотя стола как раз и не было) песнопений, Ромадин потом сокрушался, что Высоцкий, конечно, «меня перепел, потому что был с Мариной, а при ней он невероятно воодушевлялся…».
Ей было интересно каждое новое (какое по счету?) знакомство. Она впитывала необычные впечатления о неразгаданной Москве и о живших в ней людях.
Путем невероятных комбинаций и интриг Марину завлек к себе в гости тонкий ценитель женской красоты, поэт и сценарист Евгений Агранович. [19] Помимо бардовских способностей, Агранович обладал массой прочих талантов: был интересным собеседником, резчиком по дереву и кости, в конце концов, слыл искусным кулинаром.
19
Агранович Евгениий Данилович (1918–2010) — кинодраматург, автор песен, в том числе «Одесса-мама», «Я в весеннем лесу пил березовый сок…».
«Марина пришла сама, по-московски с двумя сумками, где были ее вещи. В простеньком пальто, в больших очках, подколов волосы. Выглядела совершенно обыкновенно — как москвичка из очереди, — спокойно проехала в метро, — умилялся Агранович, ожидавший увидеть богиню. — Марина ходила по квартире, рассматривала мои работы.
— Поставила бы ты это у себя в Париже? — спросил я об одной вещице.
— Да.
И я ей эту фигурку подарил… Я приготовился к приходу Марины: сделал колечко из самшита… Вырезал на нем женское лицо под наполовину сдвинутой маской — изобразил актрису. Колечко пришлось впору и очень Марине понравилось… А часа через два появился после репетиции Высоцкий с гитарой… Он ввалился в подъезд и прохрипел: „Где моя жена?“ Он пел для нас, но и для нее…»
Из бесчисленного множества друзей, приятелей и просто знакомых Высоцкого Марина особо выделяла Леонида Енгибарова, грустного клоуна, гениального артиста. Ее мнение безошибочно: в нем все прекрасно, он тоже своего рода поэт, он заставляет смеяться и плакать публику — и детей, и взрослых.
Гостеприимный дом Макса Леона всегда был открыт для друзей
Здесь, в этой квартире, которая была одновременно и корпунктом «Юманите», то есть фактически французской территорией, Марина чувствовала себя хозяйкой, радушно встречала гостей:
— Ой, девочки, как хорошо, что вы пришли! Это твоя жена, Валера? Нина? Очень приятно. А вы? Таня? Прекрасно! Присаживайтесь куда-нибудь, пожалуйста. Вот здесь будет удобно.
Вспоминая странный осенний вечер, Валерий Золотухин сокрушенно качал головой: «Ну, вот, погуляли, значит, мы в тот день с французами, понаделали забот… Конечно, мы с Володей вокруг Влади „кобелировали“. Марина не понравиться не могла. Для нас, советских артистов, она была существом с другой планеты. Помню, я тогда разошелся и исполнил для нее русские народные песни. Знал, что Влади их любит. Потом запел Высоцкий. Я считаю, что это была музыкальная дуэль из-за женщины. Со мной была моя тогдашняя жена Нина Шацкая. Умная женщина по интонации голоса, по взглядам всегда угадает, куда мужчину несет. Она и поняла. В общем, мы с Ниной уехали со скандалом… И потом, все относились к Марине как к французской б… У женщин ведь логика простая: раз баба красивая и мужики падают, значит, сука».
А закончился вечер традиционно, А-ля рюс, то бишь со скандалом. «Зажгли свечи, покурили табаку, и стало походить на возню чертей наше сборище, — замечал хмельной глаз таганского „Нестора-летописца“. — Спели „Баньку“. Володя попел. Стал подливать себе в сок водку. Марина стала останавливать его, он успокоил ее:
— Ничего-ничего… немножко можно».
Но «после литры выпитой…», когда все были уже изрядно подшофе, актриса Таня Иваненко заявила Марине Влади, что ОН мой — и только, и завтра же он придет ко мне. Марина, не собираясь публично обнажать свои отношения с Высоцким, не стремясь ни перечить, ни спорить, недоумевала: «Девочка моя, да что это с тобой?» Высоцкий попытался вмешаться в перепалку, то затыкал рот Татьяне, то вдруг сорвал с Марины колье и рассыпал по полу сверкающие жемчужины… В общем, было «весело». Угомонились только к трем часам ночи, когда одному из гостей — кинорежиссеру Анхелю Гутьерресу — все-таки удалось в конце концов увести Иваненко домой. А Высоцкий поймал одинокий молоковоз, отвез на нем Марину в «Советскую» и в ее роскошном номере благополучно уснул. Скромно, на диванчике. Под утро ему приснились строки:
Не видел я любой другой руки, Которая бы так меня ласкала…Но вновь дела семейные, киношные, театральные и прочие, прочие упорно тянули Марину домой, в Париж. Да и с некоторыми сердечными проблемами нужно было окончательно разобраться. Легкий флирт, возникший во время съемок с красавчиком, румынским актериком Кристи Аврамом, не требовал продолжения. Мальчик, кажется, развоображался и придумывал о них уже черт знает что. Да и сестрам он абсолютно не нравился. Они в один голос твердили: «Пустышка с гонором и претензиями». Хватит, точка.
«…Птицы на Запад уносят любимых», — писал Высоцкий. Очередная разлука с Влади терзает его чуть ли не физически. Случайно встретившейся в ресторане ВТО актрисе Вале Малявиной, только что вернувшейся со съемок из Румынии, он изливает душу и требует совета: «Я люблю Марину до сумасшествия. А она опять уехала в Париж. Говорят, у нее… Что мне делать, Валь?»
— Жди.
Потом он не выдерживает и звонит в Париж. Раз, другой, третий.
Маринина мама, наблюдая за выражением лица и интонациями дочери во время очередного странного телефонного разговора, прямо говорит ей: «Ты влюблена…»