Мария-Антуанетта

Левер Эвелин

Когда посол позволил себе напомнить ей об опасности, что она рискует на себя навлечь, говоря о муже подобные вещи, Мария-Антуанетта не выказала никакого интереса к его замечаниям и нисколько не смутилась. Она была слишком уверена в своем влиянии на короля, чтобы волноваться о какой-то временной интрижке, даже если таковая и будет иметь место. Наконец, она думала, «что тогда у нее будет больше оснований подчинить его своим прихотям […], король был малочувствителен и невнимателен, а это дало бы ей еще один шанс управлять им, этот метод казался ей короче и доступнее, чем проявление заботы, внимания и доверия».

По возвращении в Версаль королева вновь делила постель с супругом. 11 декабря «свершились события, более приятные и удовлетворяющие, чем те, которые им предшествовали, — поспешил доложить Мерси. — Через день после приезда и в течение следующих дней одни и те же события повторялись в личном кабинете короля, и так изо дня в день — то, что раньше случалось крайне редко,

теперь стало происходить постоянно и похоже, что с таким же постоянным успехом». Людовик XVI написал через несколько дней императору, что он теперь уверен в том, что делает все как нужно, и надеется в следующем году обязательно подарить ему племянника или племянницу. «Именно Вам я обязан своим счастьем, — признавался король, — поскольку после Вашего отъезда все происходит лучше и лучше, результаты просто превосходны».

Однако он должен был признать, что бесконечные балы и карнавалы могут «навредить возможной беременности». 19 апреля Мария-Антуанетта, наконец, открылась матери в своих надеждах на материнство.

Глава 11. БАВАРСКОЕ НАСЛЕДСТВО

Новость о беременности королевы, столь долгожданная, потрясла Людовика и саму Марию-Антуанетту, позволив Марии-Терезии и Иосифу II с облегчением вздохнуть. Король Франции, наконец, выполнил «великий долг», как говорил император, и испытывал от этого законную гордость. Для королевы будущее материнство казалось настоящим чудом и приносило невероятную радость. Она подсознательно приняла для себя новый образ жизни, соответствующий ее теперешнему положению. Теперь ничто не могло отвлечь ее от приятных и нежных мыслей, если бы не постоянные наставления матери и брата, с помощью Мерси, о том, что она должна уговорить Людовика XVI решить вопрос с наследием Баварии в пользу Австрии. По причине бессмысленных амбиций императора в Австрии в начале 1778 года наступил острый кризис. Для Иосифа и Марии-Терезии вмешательство Марии-Антуанетты, которая к тому же наконец-то забеременела как нельзя кстати, было просто необходимо. Как сможет Людовик XVI отказать своей жене в момент, когда она, наконец, воплотит его мечту?

Дело не должно было провалиться. Заботящийся об увеличении своих владений, Иосиф II уже давно грезил о Баварии. Захват этих земель не только увеличит его владения, но и отодвинет границы государства далеко к Рейну, что станет опасно для Франции. В 1765 году Иосиф женился на принцессе Марии-Жозефине, сестре наследника Баварии Максимилиана-Иосифа, у которого не было детей. Принцесса умерла два года спустя, тоже бездетной, но император никогда не оставлял надежды на баварское наследство и ждал смерти Максимилиана-Иосифа в своих интересах, чтобы претендовать, по крайней мере, на часть Баварии. Он задумал этот план уже очень давно. Вместе с Кауницем он ловко обманул Карла-Теодора, законного наследника Максимилиана-Иосифа. Тот, наконец, согласился принять права Иосифа на Баварию, в ущерб своему заранее назначенному наследнику, герцогу Карлу Допонскому, который принадлежал к младшей ветви Виттельсбахов.

За два дня до нового года Максимилиан-Иосиф умер. В Австрии объявили траур. Иосиф II поспешил подтвердить договор с Карлом-Теодором. Согласно этому договору, подписанному 3 января, Карл-Теодор уступал императору Нижнюю Баварию с правом регентства в Ландсхуте в Страубинге. Иосиф II, однако, мыслил заполучить всю Баварию, уступив часть Нижних земель, и подготовил армию из 12 000 солдат для захвата Нижней Баварии.

Новость о смерти наместника Баварии и угроза вторжения в нее Австрии, что становилось опасным и для Парижа, породила серьезные движения против политики Вены. Снова начинали говорить о недоверии к австрийскому союзу. Поползли слухи о неизбежной войне. Испуганная волнениями, которых она не могла не почувствовать, даже несмотря на свою идиллию, Мария-Антуанетта опасалась разрыва отношений между двумя державами, двумя семьями. Все остальное для нее не имело значения. Обеспокоенная, она писала госпоже де Полиньяк, «что боится, как бы ее брат не сделал глупости». Вскоре весь Версаль знал о чувствах королевы.

Хотя Мария-Терезия была очень обеспокоена действиями своего сына, которых она не одобряла в полной мере, она тем не менее очень хотела, чтобы «королева использовала свое влияние на короля, но как можно было заставить ее вернуться к былому легкомыслию и послушности?» — жаловалась она. В своих письмах к дочери императрица вернулась к задушевному, мягкому, материнскому тону: «Разрыв альянса между нами убьет меня, я ведь так нежно люблю Вас». Желая придать еще большую важность письму, она добавляет: «Король Пруссии боится лишь Вас, и я уверяю, что для нас с Вами это большой плюс. Наш союз, такой необходимый и совершенно естественный для наших стран, скрепленный такими нежными чувствами, очень нужен для сотен людей и их судеб, необходим для нашей веры, и в своем сердце я надеюсь на то, что Мерси посоветует вам, а со временем Вы и сами это поймете, что это просто необходимо для всех нас».

Мария-Терезия сделала точный расчет. Одна лишь мысль о смерти матери, единственной, в ком она находила поддержку и понимание, повергла Марию-Антуанетту в ужас. Мерси видел, как она побледнела, читая эти строки. После этого стала невероятно смиренной и послушной с послом, который тут же начал убеждать ее в важности дела о наследстве Баварии. Понимая, что королева не может сама верно оценить ситуацию и заподозрить его в чем бы то ни было, он ловко объясняет ей законность всех претензий Австрии на наследство Максимилиана-Иосифа. Посол заставляет ее поверить, что Франция уже фактически дала свое согласие па договор между императором и наследником Баварии, подписанный 3 января. Наконец, он пробудил в ней враждебные чувства по отношению к Пруссии, которая угрожала не только разрушить эти планы, но и разорвать альянс Франции с Австрией.

Через несколько недель отношения между Веной и Версалем стали не столь напряженными. Королева, возможно, и не знала этого, поскольку король и министры не распространялись насчет этого столь деликатного дела. Морепа и Вержен не скрывали от Людовика XVI той роли, которую исполнял при королеве Мерси, что объясняло любезность, с которой король выполнял все просьбы жены в начале 1778 года.

В конце марта Мария-Антуанетта решила провести несколько ночей со своим мужем. Она воспользовалась интимными моментами, чтобы получить — как она это назвала — «хорошие новости» для своей семьи. Итак, вскоре матери отправлено письмо, что ее муж «очень дорожит альянсом». Она добавила также, что поговорила с Морепа и Верженом, которые, как ей показалось, весьма лояльно настроены к этому союзу, однако она не могла знать о возможном военном вмешательстве Франции. И если Мария-Антуанетта была еще довольна далека от того, чтобы заниматься проблемами политики Габсбургов, то ее ненависть к королю Прусскому, пыл, с которым она говорила о необходимости сохранения альянса, долгие и частые беседы с Мерси, вмешательство в министерские дела, а также связи с кланом Шуазеля лишь способствовали падению популярности в обществе, ей приписывали такое влияние на короля, каким она совершенно не обладала. «Ее Величество в глубине души своей справедлива», — отмечал аббат Вери в конце марта. Это сразу бросалось в глаза тем, кто беседовал с ней. Однако ее легкомыслие, ограниченность ума, опасные советчики, которыми она была окружена, совершенно меняли картину. В противовес здравому смыслу она начнет общаться с теми, кого вообще не желает знать, лишь с одной целью — заставить волноваться и беспокоиться ненавистных ей министров. Ее муж прекрасно к ней относится, но никогда не будет находиться под ее влиянием, сколько бы королева ни мечтала и сколько бы ни хотели этого от нее другие. А думать надо было о том, как можно найти выход из бесконечной битвы с министрами.

Ни король, ни министры не сдавались перед ее натиском. Ответ Людовика XVI на письмо императора заставлял себя ждать, впрочем. Иосиф так и подозревал. Убеждая союзника в верности договору, он ответил 30 марта, что «положение посредника во многом превосходит ту роль, которая была определена в договоре». С другой стороны, «обстоятельства не позволяют ему принимать какую бы то ни было сторону, кроме нейтралитета», в случае прусской агрессии. Заявления такого рода сильно разозлили императора и канцлера. «Сейчас нам придется забыть об обиде, для того чтобы вспомнить о ней впоследствии», — пишет император своему брату Леопольду. Король Пруссии уже готов к войне, он умоляет Людовика о военном вмешательстве в случае нападения на австрийские земли.

Воспользовавшись своей беременностью в тот момент, когда ее муж отказал в военной помощи Австрии, на случай войны, Мария-Антуанетта, став сильной «в теперешнем положении», 22 апреля вызвала к себе Морепа и Вержена. «Я говорила с ними немного резко, — сообщила она матери, — и, я думаю, это произвело на них соответствующее впечатление, особенно на последнего. Я осталась недовольной доводами этих господ, которые хотели обвести вокруг пальца и меня и короля, и намерена снова поговорить с ними, может быть, даже в присутствии короля. Просто ужасно сталкиваться с такими нечестными людьми в важном государственном деле». По словам аббата Вери, она все же согласилась с тем, что Франция в сложившихся обстоятельствах не может предоставить военной помощи Австрии, но настаивала на том, чтобы «публично признать себя сторонником и союзником Австрии». Использовав все свои доводы, пытаясь убедить Марию-Антуанетту в том, что волю короля нельзя смешивать с интересами немецких государств, Морепа закончил так: «Мадам, выберите золотую середину! Королевы очень часто так поступают. Уговорите императора уступить ту часть земли, которую он захватил в Баварии, мы же тогда попробуем уговорить короля Пруссии смириться с его частью». Вержен в этой ситуации полагался на короля. «Естественно, что королева огорчена затруднительным положением, в котором она видит своего брата, и так же естественно, что она пыталась помочь ему», — говорил государь Морепа. Последний предпринял все возможное, чтобы король скрыл разговор от королевы. К великой радости Ее Величества, король объявил на совете, что в случае военного вторжения в Австрию, он окажет своему союзнику помощь. Мария-Антуанетта почувствовала облегчение.