Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия
Шрифт:
Только я подумал о командире, как на взлетной полосе показались фары автокара, который тянул за собой небольшой караван из нескольких багажных тележек, доверху загруженных тремя закрытыми транспортными контейнерами и различными баулами и сумками.
– Эй. Питер!
– Я небрежно окликнул своего рыжего собеседника, который все еще стоял в раздумье в проеме двери в самолет, опасно при этом покачивался.
– Ты не хочешь, чтобы мой командир надрал тебе зад, так советую тебе быстрее пошевеливаться! Полковник вскоре здесь появиться со второй партией нашего груза! Если ты и твои лежебоки за оставшееся время до его прибытия не будут готовы к приему груза, то тогда пеняй только на самого себя.
Я не думаю, что именно мои слова в конечном итоге подействовали на пьяный разум этого рыжего клоуна. Но этот парень тут же принялся нажимать какие-то кнопки на клавиатуре, расположенной рядом с самолетной дверью.
Послышался негромкий звук заработавших электродвигателей, я собственными глазами наблюдал за тем, как поднялась вверх почти половина борта самолета, открывая три грузовых отсека, расположенных в фюзеляже самолета с одной его стороны. В этот момент караван с нашим грузом подъехал к Дакоте. Тундра, сидевший за рулем автокара, ловко, не хуже профессионального подносчика багажа, так развернул свой автокар, что тележки с грузом остановились строго напротив грузовых отсеков самолета. В этот момент, неизвестно откуда появился рука-манипулятор, он подхватил один из контейнеров и перенес его в грузовой отсек транспортного самолета. Вскоре, когда все три контейнера заняли положенные ими места в грузовых отсеках транспортника. Обшивка самолета тут же вернулась на свое прежнее место. А Тундра уже набирал скорость автокара, до пола выжимая педаль акселератора, он отправился за второй партией нашего багажа.
Я же удивленно посмотрел на своего только что приобретенного американского друга, капитана Дугласа, ведь он, находясь в весьма нетрезвом состоянии, в течение нескольких минут, без единой заминки сумел поднять половину нашего багажа на борт своего транспортного самолета. И сделал он это так быстро и хорошо, что при этом не повредил ни транспортный самолет, ни контейнеры нашего груза! Сейчас капитан Питер Дуглас все еще продолжал стоять в проходе на самолет, я же подмигнул Шару, стоявшему за моей спиной, чтобы тот подкатил бы трап к этой самолетной двери.
Вскоре члены моей команды начали по лестничному трапу подниматься на борт Дакоты, заставив рыжеволосого Питера немного отступить, чтобы позволить нам проходить в пассажирский салон. Вскоре парни разошлись по салону, выбирая себя места для нашего дальнейшего путешествия заграницу.
2
Военно-транспортный самолет Дуглас C-47 "Скайтрейн" по своим размерам и техническим параметрам во многом уступал советскому военно-транспортному самолету Ил-76. Если бы у нас имелась бы возможность наглядно сравнить эти оба транспортных самолета, то "Скайтрейн" на фоне Ил-76 выглядел бы самым настоящим птенчиком.
Но этот транспортный малыш был мал да удал, он был способен поднять в воздух и доставить до места десантирования взвод парашютистов в двадцать семь человек с полным вооружением и с четырьмя тоннами дополнительного груза. Единственным недостатком этого птенчика можно было бы считать деревянные сидения для парашютистов, которые были расположены вдоль обоих бортов этого транспортника, которые имели совершенно неудобную ковшеобразную форму. Прежде чем свой зад опустить на такое сидение, я долго ходил вдоль обоих рядов. Рассматривая и выбирая себе наиболее удобное сидение. В конце концов, свой выбор остановил на том, чтобы в торце пассажирского салона на пол бросить несколько баулов, на которых и решил лететь до Пешавара в Пакистане!
Дакота плыла в темноте ночи, луны уже не было видно, где-то далеко впереди алела тонкая линия рассвета, который вот-вот должен был наступить! В аэропорту Ташкент наши хлопоты по перегрузке багажа из одного самолета в другой быстро закончились, Питер Дуглас в мгновения ока загрузил на борт и вторую партию наш личного багаж и груз группы.
Весь перелет я провел, лежа на баулах, изредка впадая в приятную дремоту. Полковник в тот же момент сидел, нахохлившись, в одном из таких сидений для парашютистов. Сейчас он собой в этой позе мне чем-то напоминал курицу клушу, высиживающую свою кладку яиц. Находясь в приятной дремоте, я размышлял о том, почему же эти сидения в самолете оказались такими неудобными. Само собой напрашивалась мысль о том, что, видимо, американцы считали, что все парашютисты - это, прежде всего, ненормальные люди, вот сконструировали кресла для пыток парашютистов во время перелетов. Нормальный человек был не в состоянии долгое время провести, сидя в столь неудобном кресле. Ни один человек, оказавшись в таком кресле, во время перелета глаз не смог сомкнуть, хотя бы немного подремать, а не то чтобы комфортно отдохнуть. Слава богу, что до Пешавара нам оставалось лететь немногим более часа, так что Полковнику не так уж много времени осталось страдать! В ответ Полковник попытался мне улыбнуться, но улыбка у него получилась какой-то неполной, ущербной!
Солнце показалось над горизонтом, наша Дакота едва ли не сразу вошла в крутое пикирование. Когда я уже начал думать о том, с какой глубины нас будут откапывать, как американский транспортник уже катилась по ВПП аэродрома Пешавара. Самолет лихо, по-мотоциклетному, слегка притормаживая, развернулся, одним крылом почти касаясь бетона ВПП, Скоро он уже стоял на выделенной ему стоянке, а к нему уже тянули электрический кабель с разъемом для подключения и топливный шланг.
Как только наша Дакота окончательно остановилась, наш самолет был немедленно окружен плотным кольцом пакистанских коммандос. У коммандос были недовольные и мрачные лицами, по брови заросшие бородами и усами под крючковатыми носами. На головах у них были белые тюрбаны, на плечах - белые мундиры. Обуты они были в ботинки с высокими голенищами. Все коммандос были вооруженные американскими штурмовыми винтовка М14А1. Капитан Дуглас, отмашкой руки нам сообщил о том, что теперь мы можем спускаться на бетонку, так как прибыли носильщики для разгрузки нашего груза.
Коммандос, стоявшие по периметру кольца окружения, злобными волками на нас посматривали. Дай им волю, то они нас, думая, что мы американцы, разорвали бы на месте одними только голыми руками! Должен вам признаться в том, что неприятные чувства тут же овладели всеми нами, когда мы еще один за другим спускались по трапу! Первое время мы даже не расходились, старая держаться плеча друг друга. Рядом с самолетом уже стояли тележки для груза и личного багажа, а рядом толпилась небольшая толпа носильщиков, которые, не переставая, трепались о домашних делах на своем фарси. Последним по трапу самолета спускался Полковник, при виде выражения его лица, я решил молчать, ни с кем не разговаривать! Он командир группы, ему и разбираться во всем во всем этом бедламе!
А сам принялся рассматривать все, что сейчас творилось на этом пакистанском аэродроме. Аэропорт Пешавара оказался небольшим по размерам, имел одно центральное здание в два этажа, несколько грузовых терминалов. Повсюду были видны пассажирские самолеты таких компаний, как "Америкэн Аэйрлайнз", "Каравеллы", "Иберия", "Люфтганза" и других авиакомпаний. В дальнем углу аэропорта виднелись стоянки и военных самолетов, в основном истребителей и штурмовиков.
С трудом, но Полковник разобрался со всем тем безобразием, которое творилось вокруг нашей группы. Носильщиков он заставил заняться разгрузкой нашего груза и багажа. Причем груз носильщики складывали в одну сторону, а багаж - в другую! Наши парни заняли стратегические позиции внутри пакистанского окружения, тем самым перед теми же пакистанцами выдавая себя, как профессиональных военных людей. Не смотря даже на то, что разгрузкой груза занимались пакистанцы, она была быстро закончена.
Вскоре в американском самолете уже не было ни одной нашей вещи. Следуя молчаливому кивку головой Полковника, я взял один баул, в котором хранилось двадцать четыре бутылки "Старки", я, не спеша, поднялся по трапу, чтобы этот баул на виду у всех вручить этому рыжему капитану Дугласу! Я только шепнул этому проходимцу, чтобы он более осторожно обращался бы со стеклянной посудой, хранившейся в этом бауле. Тот моментально долгался о сути нашего преподношения, тут же превратился в циркового клоуна, начал нас сердечно благодарить, раскланиваясь на все стороны.