Марка из Анголы
Шрифт:
К их удивлению, суп подавали не в тарелках, а в маленьких кофейных чашечках. По цвету он тоже был похож на кофе.
Чувствуя некоторую ответственность за свое предложение заказать черепаший суп, Павел первым поднес чашечку к губам, отхлебнул и ощутил во рту густую наваристую жидкость. Другие последовали его примеру.
— Ну как? — усмехнулась Люба, которая с нетерпением ждала оценки столь экзотического блюда и даже не трогала свой куриный бульон.
— Ничего,— произнес Павел,— только маловато. Уже половины нет, а какой у него вкус —
Все засмеялись.
После обеда туристов повезли в музей современной живописи. Потом была экскурсия по городу, во время которой Элен и упомянула о том знаменитом мосте, который был построен еще в семнадцатом веке из чугуна и камня. Однако мост она не показала, сославшись на то, что он находится недалеко от гостиницы и туристы, если захотят, смогут его увидеть в свободное время сами.
— А сейчас быстрее, быстрее ужинать,— произнесла она уже хорошо знакомый всем призыв.— В темпе...
Заснуть ночью Павел не мог — мешал неумолкающий город. Забылся только, как ему показалось, на несколько минут, а когда туманный рассвет едва коснулся своим дыханием улиц, окружив прозрачной голубизной бесчисленные фонари и огни реклам, спустился вниз.
«Ну где же этот мост?» — спрашивал он себя, неторопливо шагая вдоль серой линии домов по той стороне, где была гостиница. Он прошел уже почти целый квартал, но моста не было. Повернув в обратную сторону, снова миновал широкие двери гостиницы, за которыми все так же стоял навытяжку грузный швейцар с золотым погоном на правом плече.
На этот раз Павлу показалось, что швейцар внимательно посмотрел на него, когда он проходил мимо.
«Ну где же этот мост? Где?» —продолжал спрашивать он себя, озираясь по сторонам. И тут вдруг Павел увидел двух подростков, переходящих неширокую улицу. Похоже было, что подростки направлялись прямо к нему — так внимательно смотрели на него две пары любопытных глаз. Павел узнал их сразу.
«Официанты! Ну, точно... Вон наш, а рядом с ним белобрысый».
На этот раз они показались Павлу не такими строгими и серьезными, как там, в ресторане, а, наоборот, увиделись веселыми и молодыми в своих сильно потертых джинсах и одинаковых белых рубашках, мятых и даже небрежных.
— Здравствуйте,— сделал навстречу к ним несколько шагов Павел.
— Здравствуй, товарищ!
Павел даже оторопел: «Какой я ему товарищ? И почему он меня так называет? »
Однако он постарался скрыть свое недоумение и поспешно спросил:
— Не скажете ли, где здесь мост, построенный из чугуна и камня? Мост семнадцатого века?
Ожидая ответа, Павел взглянул на другого подростка: «Ну как он похож на Костькиного товарища! Просто как две капли воды».
А официант уже отвечал.
— О! Это совсем рядом! Надо только пройти вон ту площадь,— показал он рукой на зажатый высокими строениями асфальтовый четырехугольник,— и свернуть направо. Там и будет этот мост...
— Спасибо,— поблагодарил его Павел и снова повторил вопрос, который задавала официанту Люба еще в ресторане во время обеда: — Откуда вы знаете’ русский язык?
Паренек так же, как и тогда, коротко ответил «знаю», но Павел тем не менее почувствовал, что на этот раз подросток был готов сказать что-то еще, и потому заторопился поддержать разговор дальше, выбрав для этой цели, быть может, не самый удачный тон восторга.
— Вы очень, очень хорошо знаете русский язык! — сказал он.— Это говорю вам я, русский... Я просто восхищен вами!
Подросток улыбнулся:
— А я тоже русский...
— Как?
— Мой дед жил в России,— начал он рассказывать, польщенный похвалами Павла,— но уехал оттуда давно. Здесь родился мой отец, его братья... Мои дяди,— уточнил подросток и посмотрел на своего приятеля, который явно не понимал, о чем они говорят, и потому, наверное, так увлеченно рассматривал остановившуюся рядом с ними машину, выкрашенную в необычный цвет, напоминающий новую алюминиевую кастрюлю.
— Здесь родился и я,— продолжал подросток.— В семье у нас прилагают все усилия, чтобы знать русский язык. Дедушка, когда был жив, всегда стоял на том, чтобы мы дома говорили только на русском языке. И вот я теперь его немного имею...
Павел только сейчас заметил, что помимо акцента, который выдавал подростка, он еще как-то странно строит отдельные фразы и употребляет некоторые слова. Все вроде бы на русском и в то же время не по-русски. Но он не стал говорить ему.
— А в Москве есть каменные мосты? — услышал неожиданный вопрос Павел.
— Мосты? — не понял он.— Есть, конечно!.. Есть и каменные...
— А нам говорили, что в Москве все мосты разрушены еще во время войны.
— Что? Что?— опять не понял Павел.—Как разрушены?
И тут только до него дошла вся степень незнания подростком его страны, Советского Союза, любимой Москвы, в которой он, Павел, родился, учился, в которой живет сейчас и работает. Павел даже растерялся поначалу. Ну в самом деле, что им на это скажешь? Однако, собравшись, он тихо и спокойно произнес :
— Ну, во-первых, мосты в Москве все до единого уцелели после войны, а во-вторых, в Москве после победы восстановлено все. И восстановлено давно! Сейчас Москву не узнать. Она стала в сто, в тысячу раз лучше, чем была до войны... В Москве много строится...
Он еще что-то говорил, пытаясь вспомнить самое главное, что особенно, как ему казалось, могло бы убедить подростка, но тот уже ничего не слушал, а взяв за рукав своего товарища, тянул его к Павлу.
Белобрысый не сопротивлялся. Подойдя к Павлу ближе, он внимательно посмотрел на него и что-то произнес. Услышав перевод, Павел снова оторопел.