Маркграф из Преисподней. Том 2
Шрифт:
— Откуда это? — поинтересовался я, с наслаждением втягивая ноздрями запах выпечки.
— Из ресторана на углу. А кофейник я экспроприировала на кухне у здешнего повара.
Мы с Марго принялись за еду. Только теперь я понял, насколько проголодался.
На улице уже начался дождь, капли были пока редкими, но цвет неба недвусмысленно говорил о том, что грядёт ливень.
Мы пили кофе, когда у Марго зазвонил телефон.
— Это один из моих парней, — сказала она, взглянув на экран. — Поставить на громкую связь?
Я кивнул. Девушка положила сотовый на стол между нами.
— Алло, что случилось?
— Расспросили членов экспедиции Зинберга, — раздался мужской голос.
— И как результаты?
— По-моему, трое из них что-то знают, но молчат. Фамилии: Попков, Владимиров и Евгеньев.
— Кто такие?
— Вместе с Зинбергом совершали поиски на вездеходе. Соответственно, один механик (он же водитель), метеоролог и хирург. Мы расспрашивали про документы. Они сказали, что профессор нашёл какие-то бумаги, но они не знают, что в них было. Ещё несколько членов экипажа говорят, что Зинберг был рад и взволнован, когда вернулся из той поездки.
— А где он нашёл документы?
— В пещере. Там было устроено что-то вроде склада. Таких тайников группа Рубанова оставила несколько. Все вещи были описаны, только одну папку Зинберг изъял и хранил у себя в каюте, в сейфе.
— И никто не в курсе, что в ней было?
— Мне кажется, Попков, Владимиров и Евгеньев что-то знают.
— Почему ты так решил?
— По их поведению во время беседы. Дёргались они как-то. Кроме того, не может быть, чтобы профессор не похвастался, когда только обнаружил документы. Это же естественно: сообщить товарищам, что тебе в руки попалось нечто действительно ценное.
— Где сейчас эта троица? — спросила Марго, отламывая кусочек сдобной булочки.
— У нас в конторе. Я подумал, ты захочешь с ними поговорить.
Марго вопросительно взглянула на меня, и я кивнул.
— Уже еду, — сказала девушка. — А что со слежкой за подозреваемыми? Есть результаты?
— Да так, ерунда. Ничего необычного. Если в двух словах, то Раскатов встречался с друзьями в баре. Пили, болтали, потом разошлись по домам.
— Что за друзья?
— Самые обычные, семейные люди с историей. На шпионов не похожи, если ты об этом.
— Больше он ни с кем не виделся?
— Нет.
— Ладно, что ещё?
— Рогодин, картограф из института, ни с кем не виделся, никуда не ходил, только из дома на работу и обратно. Плюс читает лекции в одном лицее, но там тоже ни в какие подозрительные контакты не вступал. На всякий случай последили даже за Марковым, но он болеет, лежит дома с гриппом. К нему никто посторонний не приходит.
— Ладно, ждите нас минут через сорок.
— Нас?
— Со мной Его Сиятельство.
— Понял. Хорошо.
Мы быстренько допили кофе и выдвинулись в контору, где ждали Попков, Владимиров и Евгеньев. Я решил поговорить со всеми троими, не разделяя их: если они хотели договориться, то имели множество возможностей это сделать. Кроме того, я подозревал, что профессор Зинберг взял с них обещание молчать о найденных в пещере чертежах. Нарушать обещания легче вместе, а не по одиночке, так как ответственность в этом случае делится на троих.
Механик, метеоролог и хирург сидели на алюминиевых стульях по одну сторону стола, мы же с Марго расположились с другой. Наши визави заметно нервничали. Кажется, больше из-за моего присутствия, чем из-за того, что их допрашивали.
— Я веду дело профессора, — сказала Марго. — По поручению Его Сиятельства господина маркграфа. У меня есть все полномочия проводить любые розыскные мероприятия.
— Почему мы здесь? — сглотнув, спросил Попков, едва она сделала паузу.
— У меня есть все основания считать, что профессор был убит из-за бумаг, которые привёз из Антарктики. Вы находились с ним, когда он их обнаружил. Тогда, во время рейда на вездеходе, когда вы увидели пещеру, помните?
Все трое переглянулись. Было заметно, что они нервничают и не знают, как себя вести.
— Убийство — дело серьёзное, — проговорила доверительным тоном Марго. — Препятствие следствию наказуемо. Профессор мёртв, так чего вы опасаетесь? Нарушить слово? Но документы похищены, и преступник на свободе. Какая польза от вашего молчания?
Она замолчала, выдерживая красноречивую паузу.
Первым не выдержал Владимиров. Метеоролог открыл рот, захлопнул его, тяжело вздохнул и принялся тереть лоб ладонью. Оба его товарища уставились на него.
— Что!? — резко спросил Владимиров, заметив это. Голос у него было высокий и немного визгливый. Сам же метеоролог отличался плотной комплекцией, толстой шее и круглой, как шар для боулинга, головой. — Она права! — Владимиров стрельнул глазами в сторону Марго. — Зинберга грохнули! Может, мы на очереди!
— Нельзя ли без истерик? — брезгливо поморщился Евгеньев.
В отличие от коллеги, он был худощав и сидел очень прямо. О таких говорят: «Словно аршин проглотил». На подбородке у него была небольшая щетина, и это, кажется, раздражало хирурга, потому что он ежеминутно проводил по ней тыльной стороной кисти.
— Я считаю, мы должны помочь следствию! — высокопарно завил Владимиров, бросив на нас с Марго неуверенный взгляд. — Профессор не стал бы возражать.
— Откуда тебе это знать? — мрачно заметил Попков.
— Ниоткуда, — тут же ответил метеоролог. — Зато я не хочу стать трупом, ясно? Думаю, это желание должно быть тебе понятно?
— Мне с тобой давно уже всё понятно, — отозвался механик. Он изменил позу, положив руки на колени и подняв голову. Теперь его серые глаза смотрели прямо на меня. — Но вообще я согласен: нельзя больше играть в молчанку. Никто не думал, что профессора прикончат, когда он брал с нас обещания. Так что теперь обстоятельства изменились, и…
— Это не имеет значения, — перебил его Евгеньев. Он снял с рукава невидимую нитку. — Мы все дали слово, и что бы ни происходило…