Марш 30-го года
Шрифт:
42
Капитан прибежал первым и удачно налетел на Алешу. Он вынурнул из парка небывало стремительный и подвижный, даже нос его и усы уже не перевешивались вперед. Капитан схватил Алешу за борт шинели и захрипел:
– Видите, у них артиллерия, видите?
Он осмотрел линию опушки парка:
– Ах ты, черт! Прекрасная позиция, но... нельзя же... ни одной пушки! А у них две. Одна старая, а другая, видно, только с завода.
– Да вы откуда знаете?
– Так слышно же! Неужели они по Костроме будут
– А помните, Михаил Антонович, вы говорили: артиллеристы стрелять не будут. Стреляют все-таки?
– Какие там артиллеристы! Гадина какая-нибудь стреляет!
В парке уже шуршали шаги. Насада подошел, перетянутый ремнями. Блестя глазами в темноте, из-за его спины вынурнула Маруся и толкнула Алешу в руку:
– Товарищ Теплов, ваша мамаша сказали, вам передать чтой-то.
– Что передать? Слово какое?
– Да не слово, а вот, саблю сказали передать.
Алеша, наконец, разобрал, что в руках у Маруси его шашка. Алеша взял ее в руки, ощутил холодный металл эфеса и ласковый, тоже прохладный шелк темляка. В этом ощущении было что-то такое, как будто он вспомнил детство:
– Спасибо, Маруся!.. Как там она?
– Мамаша вам приказала кланяться. Они ничего... А потом меня так... за щеку взяли и говорят: ничего, не бойся, все равно господам конец.
Насада повернул Марусю за плечо:
– Красногвардеец, катись, красавица, на свое место.
Маруся убежала влево, туда, где уже слышен был голос Павла Вараввы. Алеша пристегнул шашку и улыбнулся, подумал: "Мать посвятила меня в рыцари". Насада присматривался к городу:
– Тебя мать саблей благословила? Это хорошо. А только, думаю, рубить тебе никого не придется. Сюда они не пойдут ночью.
Алеша задумался:
– Важно знать, как они в город вступят. Из пушки это они для впечатления палили. А вот, как вступят?.. Михаил Антонович, как далеко стояли орудия? Километра два?
– Да, не больше двух.
– Значит, стреляли от семафора, немного дальше. Если они выйдут из вагонов у семафора и пойдут на город в боевом порядке, обязательносюда доберутся, придется пострелять. Если же на вокзал по рельсам вкатятся, тогда ничего страшного, просто отправятся в казармы. Тогда до утра можно спать спокойно.
– Почему так думаешь?
– Не знаю почему. Впрочем, знаю. Как тебе сказать: если они влезут на станцию, - значит, в военном отношении они ничего не стоят или нас не считают за противника. Станция ведь в центре города. Мы здесь могли бы их голыми руками взять, особенно если бы пулеметы...
– Да, может, они знают, что у нас пулеметов нет.
– Ничего они не знают. Подождем Степана, он что-нибудь расскажет.
Вместе с Мухой из парка вышел Семен Максимович со своей палкой.
Он молча стоял рядом с Алешей, посмотрел на город. Муха сказал тихо:
– Притаились горожане-то!
Семен
– Алеша, Степан не вернулся?
– Нет.
– Его там еще сцапают...
– Нет, Степан - старый разведчик.
Капитан шагнул вперед, протянул руку:
– Тихо! Слышите? Входит состав на станцию.
– Входит, - подтвердил Муха.
Алеша пошел к отряду.
Красногвардейцы стояли между деревьями опушки и все смотрели на огни вокзала. Старый Котляров прислонился к стволу, повернул голову к Алеше:
– Там девчата перевязочный пункт приготовили.
– знаю.
– А я отправил Марусиченко носилки делать. С ним еще два парня. Они это дело наладят. Как думаешь, пойдут на нас?
– Нет, сейчас не пойдут.
– Если сейчас не пойдут, так и совсем не пойдут.
– Почему?
– Солнце взойдет, народ увидит, в чем дело, солдаты эти...
– Хорошие, если бы так...
– Вот увидишь!
Алеша пошел дальше. Груздев вышел из-за дерева и столкнулся с Алешей.
– Милый мой, хороший юноша, - груздев взял его за плечи.
– Как это хорошо, что я тебя увидел. Я-то все скучал, сына вспоминал. А я как сына вспомню, так и тебя сразу.
– Спасибо, Иван Васильевич!
– Жалко, сын не дожил до такого дня. Лучше бы ему сегодня умереть. Ну, ничего, я, может, сегодня кого-нибудь... уложу. Уложу, как ты думаешь?
– Сегодня едва ли. Завтра, может, и придется пострелять...
– Жаль...
Подошел Павел, какой-то весь ладный, довольный, добродушно серьезный, хотел обнять Алешу, зацепился за шашку:
– Ты с саблей?
– Да это... Слушай, Павел, надо сделать срочно: двух человек послать на вокзал.
– Без оружия?
– Никакого оружия. Посмотреть умненько и сейчас же назад. До сторожевого охранения я проведу.
– Головченко и Митрошка.
– Митрошка хорошо, а головченко тяжел.
– Тогда Рынду.
– Верно. Давай их сюда.
Рында и Митрошка через минуту уже стояли перед Алешей.
– На станцию, что ли?
Оба они были слесаренками на заводе, оба маленькие, юркие, оба зубоскалы. Отличались друг от друга только тем, что Митрошка кругл и доверчив, а Рында заострен во всех направлениях.
– Отдайте ваши винтовки и дем.
– И патроны?
– Обязательно.
– Забирай, Павло.
Вышли из парка и зашуршали сапогами по сухим зарослям заброшенной площади. Потом вышли на косую разьезженную дорогу, идущую к вокзалу. Сбоку от дороги тройка сторожевого охранения сидела на брошенном бревне и напряженно прислушивалась к тому, что делается на вокзале. Услышав шаги, вскочили.
– Не нервничайте. Свои.
– Слышишь, Алексей, шумят?
– Да. Ну, ребята. Осторожненько, под забором... И скорее назад. Я здесь подожду.