Марш на Кавказ. Битва за нефть 1942-1943 гг.
Шрифт:
Бои за излучину реки Пшиш не утихали несколько дней подряд. Здесь как черти дрались валлонский батальон майора Люсьена Липперта, разведывательный батальон и саперный батальон 97-й егерской дивизии.
В задачу артиллерии входило держать под контролем этот опасный участок реки Пшиш. Сюда прибыл майор фон Эрнстхаузен, который, правда, вынужден был сделать заключение, что со всех сторон слабой линии фронта глубокая долина Пшиш не просматривается. Лейтенант фон Лееб, племянник генерал-фельдмаршала фон Лееба, принялся за поиски подходящего наблюдательного пункта, откуда бы можно было видеть всю долину. И он нашел ее на обратной стороне долины между передовыми рубежами.
Майор фон Эрнстхаузен, лейтенант фон Лееб и обер-фельдфебель Людвиг отправились занимать разведанный наблюдательный пункт. Они карабкались по обрыву, который становился все круче и круче. Необходимо было преодолеть лесной завал и местность, просматриваемую противником. Они пробирались, скользили, ползли, словно индейцы, перебегали от куста к кусту, от скалы к скале и наконец добрались до места, разведанного лейтенантом фон Леебом накануне. Оно стоило того: долина Пшиш далеко просматривалась. Повсюду виднелись опорные пункты русских и оживленное движение транспорта. Такое вблизи противника могло быть лишь тогда, когда себя уверенно чувствуешь. В бинокль можно было четко различать лица русских. Но что делалось прямо под обрывом, трое немцев видеть не могли, но крики, стук топоров, звуки падения деревьев, кроны которых достигали наблюдательного пункта, указывали, что и здесь кипела оживленная работа.
Майор фон Эрнстхаузен вскоре уже подготовил свой план: «Завтра с утра пораньше протянем сюда телефонный провод!» — сказал он обер-фельдфебелю Людвигу.
Так артиллерия получила новые возможности ведения прицельного огня по занятой противником долине Пшиш, создававшей постоянную угрозу западному флангу у высоты Индюк.
И вот можно было приступать. Майор фон Эрнстхаузен устроился как наблюдатель за целью на полигоне. В нескольких сотнях метров перед ним находился противник, по которому будут вести артиллерийский огонь. Немецкие снаряды пролетали чуть выше наблюдательного пункта. Куда не доставали гаубицы, били 210-мм минометы и 75-мм горные орудия. И те, и другие могли вести огонь с большим углом возвышения. И если минометы калибра 210 мм били по хорошо замаскированным дотам, то легкие полевые орудия, «проворные брехливые собаки поля боя», подкарауливали разбегавшихся. Вот так работала артиллерия!
Тем временем русские атаки с западного фланга усиливались. На стыке 198-й пехотной и 101-й егерской дивизии северо-западнее Шаумяна дело дошло до серьезного кризиса. Советское командование не отказалось от своего намерения нанести удар по длинному западному флангу, чтобы выйти в тыл немецкой группировке, наступающей на Туапсе. В ночь на 6 ноября начались мощные огневые налеты на 421-й гренадерский полк, стоявший, словно волнолом, южнее Кочкановских высот, той преграды, которую удерживали полки 198-й пехотной дивизии. Вскоре выяснилось, что советские войска стремятся отбить высоту 415, чтобы в ходе дальнейшего наступления атаковать западный фланг 101-й егерской дивизии и овладеть Елисаветпольским перевалом. Шестого ноября советские войска атаковали позиции 421-го гренадерского полка. Сражение растянулось на многие дни. Атакованная с трех сторон, боевая группа полковника Райнхардта (с приданными ей 1-м батальоном 421-го полка, 1-м батальоном 419-го полка и 3-м батальоном 419-го полка) продолжала обороняться. Полковник Райнхардт стал душой обороны и, даже раненый, не покидал своего поста. День 12 ноября стал пиком кризиса. В 10.00 полковник Райнхардт доложил командиру 198-й пехотной дивизии: «Противник неустановленными силами вклинился в имеющиеся разрывы в обороне. 1-й батальон 419-го полка атакован с тыла. Прошу разрешения на немедленный отход боевой группы».
Командир 198-й пехотной дивизии генерал-майор Мюллер долго не раздумывал. Так и должно было случиться! Корпусной саперный батальон и части дивизии обеспечили отход боевой группы Райнхардта. Вечером она уже находилась на фронте у Кочканова.
В начале ноября начались дожди. Серыми на сером фоне виделись горы при набегающих тучах. Мелкие ручейки стали бурлящими реками. Глинистая почва превратилась в вязкую кашу. Снабжение превратилось в сложную проблему. Временами оно совсем прекращалось. Лихорадочно работали ремонтные роты и обозные подразделения под командованием капитана фрайгерр фон Эйба над тем, чтобы освободить туннель под Навагинской от столкнувшихся поездов и наладить движение через него. Дожди прервали все крупные боевые действия.
С 26 по 29 ноября русские снова предприняли частное наступление на гору Семашхо. С 1 по 12 декабря советские крейсер «Красный Крым», эсминцы «Незаможник», «Беспощадный» и тральщики перевезли советскую 9-ю горнострелковую дивизию из Батуми в Туапсе. Прибывающие батальоны сразу же направлялись на фронт. В это время легкие немецкие надводные силы флота были уже не в состоянии помешать высадке войск противника в порту Туапсе. Последняя немецкая атака была проведена 24 октября четырьмя торпедными катерами 1-й флотилии торпедных катеров капитан-лейтенанта Кристиансена на подходящее советское транспортное соединение. Две торпеды попали в мол, остальные ушли в берег.
Продолжались дожди.
Двадцать восьмого ноября единственный мост через Пшиш в верховьях реки был смыт вышедшей из берегов рекой. Девять батальонов на гребне высоты Семашхо оказались отрезаны. Саперы работали не переставая, пока не навели новый мост.
Первого декабря генерал Ланц доложил командиру 49-го горнострелкового корпуса: «Обстановка на горе Семашхо чрезвычайно серьезная. По поведению противника и допросам военнопленных можно ожидать завтра атаки свежих сил противника с флангов. Наши войска сильно измотаны. Ежедневно мы теряем безвозвратно 60 лошадей. Поднимающаяся вода в реке Пшиш затрудняет снабжение. Запас боеприпасов — на 2—3 дня, продовольствия — на один день. Корма для лошадей нет. Эвакуировать раненых невозможно. Занимать позицию по реке Пшиш, пока это позволяет уровень воды в реке, необходимо, так как в противном случае войска будут потеряны. Снабжение через долину Гунайка из-за паводка полностью прервано. Оно составляет не больше трети от необходимых потребностей. Необходимо наладить снабжение многочисленными самолетами, иначе через два дня войска останутся без продовольствия».
О плохом состоянии здоровья солдат говорилось в докладе дивизионного врача от 23 ноября:
«В связи с плохим питанием у многих наблюдается упадок сил. Пятьдесят процентов личного состава страдают желудочно-кишечными заболеваниями. В течение нескольких недель принимают только холодную пищу (развести огонь невозможно). Прибытие маршевого пополнения нежелательно, так как его невозможно прокормить. Обмундирование сырое, превратившееся в лохмотья. Применять войска в обороне пока еще можно».
Командир 49-го горнострелкового корпуса в этих условиях направил ходатайство о сдаче плацдарма на водоразделе, но высшие командные инстанции ему в этом сначала отказали. И все же он предусмотрительно направил в войска секретную радиограмму: «От командира 49 гск группе Ланца. Группе Ланца немедленно приступить к разведке местности севернее реки Пшиш...»
В штабе группы армий попытались облегчить положение другим образом: «Люфтваффе прекратить разведывательные полеты и оказать помощь в снабжении 44-му егерскому и 49-му горнострелковому корпусам».
В журнале боевых действий группы армий «А» содержится следующая справка о снабжении по воздуху: «7.12.1942: в районе южнее Гунайки находятся 18 700 человек и 600 вьючных животных. Длительное снабжение по воздуху вряд ли возможно. В 18.15 начальник оперативного отдела штаба 17-й армии доложил, что авиацией за 61 самолето-вылет на плацдарм у реки Пшиш доставлено 17,5 тонны продовольствия, 6,5 тонны корма для лошадей и 3,5 тонны инженерного имущества.
8.12.1942: в связи с погодными условиями за 38 самолето-вылетов на плацдарм у реки Пшиш удалось доставить всего 8 тонн грузов».