Марш Обреченных. Эстафета
Шрифт:
Подмастерье разобралось по одному и в ногу ступало за Войчеком, до рассвета оставалась пара часов, и следовало успеть на утреннюю проверку. Однако и перед всем строем докладывать воеводе не больно то радовало, возможно, Хесам смилостивится и пригласит на личную аудиенцию в свой кабинет? Не станет позорить перед всем собравшимся на плацу храмом? Хотя какая тут уже разница? Как ни крути, позора столько, что не отберешься.
Предгорья Откосых гор выступили из мрака ночи, клыками морских драконов, Войчек в жизни их не видывал, но, по словам и убеждениям Матеуса, многого не упустил, а сохранил для себя самое, что ни на есть, главное — жизнь!
Войчек уже решил, как поступить и своего решения
Обогнув россыпь подгорных камней из сланца и базальта, храмовники ступили на узкую дорогу меж отвесных скал. Вот и Кишка Змеи, а за ним — Гребень Ворона, по которому подниматься часа два вверх к воротам храма. На пути еще пять караулов стражи Откосых гор и следовало отдать распоряжения от имени Лайка, их непосредственного начальника. Правда, вместо Лайка брал на себя ответственность Глот, но он в данную минуту хранил гробовое молчание, и продолжал дальше игнорировать присутствие его, Войчека. Войчеку от его характера уже давно тошнило, еще с периода ученичества и подмастеровых год. Пускай лучше молча топает и ведет в поводу лошадей, больше толка.
Первый караул у входа в Кишку Змеи в тайном схроне. Под магическим щитом. Войчек первым нырнул в холод Откосых гор, мгновенно почувствовав ментальный и магический щупы.
— Сколько вас, мастер Войчек?
— Почитай все, кроме… Матеуса и Лайка…
— А те где, почтеннейший? — В удивлении, держась за боевой амулет на шеи и положив вторую руку на эфес клинка, вопрошал старший из подмастерья, будущий мастер и заместитель Лайка Зорб, хищно раздувая ноздри.
— На задании. Воевода Хесам отправил. — Сдерживаясь от язвительного тона, ответил Войчек.
— Яс-сно, — протянул Зорб, осматривая и ощупывая каждого храмовника. Кивнул Глоту, на молодое дарование Хизельмаша даже не взглянул.
Вот зазнайство, какое! Еще год назад меч в руках не умел держать, а теперь — носом воротит! Надо будет приструнить!
— Заклятье-отвод оставляли за собой от Встречного леса? — Внезапно уронив голову и теребя бойцовый амулет, спросил Зорб.
Вот бесы! Это ж дело Матеуса или Глота, а я в таких плетениях далек от мастерства…
— Оставляли, — подытожил и разорвал паузу внезапно Глот, хмуро глядя на Зорба.
— Тогда дорога открыта, ступайте в храм!
Вот и чудесно!
Заклятье-отвод храмовники ставили всякий раз, возвращаясь с походов в храм на тот случай, если вдруг, каким-то непрошеным гостям, взбредет в голову сунуться в Откосые горы без приглашения и спроса. А караул такой, что шальной молнией долбанет и, не спросив в ответ. А так — заклятье-отвод, активизируется за каждой группой храмовников, что возвращается назад в чертоги Хизельмаша. Безопасно и надежно! Значит, Глот не только блуждал в мрачных раздумьях, но и даже делал хоть какую-то полезную работу и помощь.
— Подмастерье за мной, в ногу!
— Ступай, Войчек, я с караулом останусь, отдам все распоряжения от имени Лайка!
Войчек молча кивнул, надеясь, что Глот заметит жест в потемках, но тот уже отошел к Зорбу и тихо тому что-то втолковывал.
Славно. Прелестно. Меньше будет путаться под ногами.
Глот передал поводья скакунов Мареку и Кинди на попечение.
На пути они повстречали еще два караула, другие два — разбросаны по периметру Откосых гор в доступных и открытых для прохода в храм путях, лежали за пределами узкой тропы Кишки Змеи. Войчек запахнулся в кожаную куртку, ощутимо подуло, а в Хизельмаше во всю гуляет ветер. Спокойно на душе оттого, что Глот скоро с ним расстался, меньше поводов для ссор, а с другой стороны абы не наплел в караулках чего лишнего. Головы у мастеровых ветряные, навыдумывают дурного и не нужного, потом — не расхлябаешься! Да что поделаешь, Матеус вернется в храм, вот тогда и наведем порядок. А пока…
Кишка Змеи круто ушла вверх, и Войчек сосредоточился на подъеме. Они карабкались около часа и небо над вершинами гор, постепенно стало сереть. Уже и рассвет близок!
Тропа расступилась и они шагнули на пологий скальной карниз, красота открывалась ошеломляющая — острые вершины Откосых гор обступили своего собрата и исполина — Гребня Ворона, что вырастал среди пик, драконьим зубом. В храм можно было попасть только двумя способами — здравомыслящим и не здравомыслящим. К первой категории относился въезд через главные ворота, второй — подлететь к крепостной стене и приземлиться на караульные башни. Или — прямо на церемониальный и тренировочный плац. Что включало в себя огромные проблемы — ибо над Откосыми горами постоянно дули холодные ветра. Что затрудняло полетам не таким летунам как драконы, но и даже — почтовым дальнокрылам.
С караулки их опознали довольно быстро и цепи противовесов пришли в движение, опуская мост и тем самым, открывая главные ворота. Неужели я дома? Войчек сгорал от нетерпения скинуть с себя боевую форму и надеть просторную одежду. Но сначала к воеводе.
Он не стал изъясняться с главмейстером стражи Хизельмаша, отправил подмастерье в казарму, препоручил заботу о животине конюхам, а сам твердо направился к кабинетам старейшин храма. Предстоял серьезный и принеприятнейший разговор с воеводой, а за этим непременно последует доклад и старейшинам, чего Войчек желал бы избавить себя любыми возможностями, но от проблем никуда не деться, он чувствовал грядущие скандалы нутром. Трудности неизбежны! Он холодно здоровался с молодыми мастерами и мастерами, с которыми обучался, с теми старался не задерживаться и отнекиваться от расспросов. Со старшими мастерами и главмейстерами, коротко и почину представлялся и уходил дальше вглубь коридоров храма Хизельмаш. Краем глаза, замечая, знакомые и въевшиеся в память гобелены, картины, портреты, гербы домов, штандарты храма, флаги родовитых имений, всех тех, кто заслужил привилегию — обучаться и тренироваться в храме Хизельмаш. Вторым по статусу северных земель считался Орден Северных Магов, чьи архимаги набирают рекрутов нечасто, а порой даже редко, но за что, никогда не вступали с Хизельмашем в кровавые распри из-за честолюбия и эгоизма, как осмелился поступить князь Лестор.
На третьем этаже возле дверей воеводы стоит охрана, два молодых подмастерья из свиты Сарма, чеканно и безразлично взоры устремлены вперед.
— Воевода у себя? — Он тянется к крученым малахитом ручкам дверей.
— Нет, мастер Войчек. Воевода просил передать, что будет ждать вас в Ониксовой зале со старейшинами во главе.
Мастер клинка и ножа замер на полушаге. Вот и началось!
— Кто еще в зале?
Тот, что стоял, справа от Войчека нахмурился, но ответил:
— Воевода об этом ни слова…
Ни слова мне или вам? Закружилось все хоровод, вот бери теперь и расхлебывай! Ладно…
— Аллон не оставит вас! — Коротко кивнул и ушел.
Войчека ждали внизу в центральных залах для аудиенций. Как ему все это нравилось!
Теперь он не спускался широким шагом, а сбегал, перепрыгивая через две ступени вниз, на знакомых и не знакомых старался не обращать внимания, еще будет время посудачить. Остановился возле дверей Ониксовой залы, в последнюю минуту, чуть не сбив с ног стражу. На его извинения подмастерья коротко кивнули, старший из их группы, наконец, соизволил обратиться к мастеру: