Маршал Рокоссовский
Шрифт:
Свою деятельность новый командующий начал с ознакомления с подчиненными войсками и их командирами. Вот как описывал первую встречу начальник штаба 21-й армии полковник Иванов:
«Дверь нашего штабного блиндажа широко распахнулась, и в помещение, ловко пригнувшись под притолокой, вошел генерал-лейтенант высокого роста, моложавый, по-юношески стройный, чисто выбритый, с двумя орденами Ленина и тремя Красного Знамени на левой стороне груди и золотистой ленточкой — знаком тяжелого ранения — на правой.
…
— Не обессудьте, скажите, сколько вам лет? — заговорил Рокоссовский с чуть заметным польским акцентом. — А воюете сколько?…»
В заключение беседы он сказал:
— Не сочтите это за праздное любопытство. В папке нерассмотренных дел лежало представление о присвоении вам генеральского звания. Я дал этому документу ход. Теперь вижу, что не ошибся…
И еще была встреча с командующим 66-й армией генерал-лейтенантом Малиновским.
Ранее Константин Константинович не был с ним знаком, предупредил и поехал на командный пункт армии. Там командарма не оказалось.
— Где же он? — не скрыл удивления Константин Константинович.
— Выехал в войска, — ответили ему.
— Ну что ж, тогда поедем туда.
На командном пункте дивизии Малиновского не оказалось, не было его и в полку, и в батальоне тоже.
— Генерал в роте, на той вот высоте. Только она простреливается! Будьте осторожны.
— Нам не привыкать, — Рокоссовский решил-таки командарма увидеть.
По ходу сообщения он прошел к подножью высоты, потом, согнувшись, как говорится, в три погибели, перебежал простреливаемый участок, по заплывшему окопу добрел до самой первой траншеи. Там и увидел командарма.
— Вряд ли отсюда удобно управлять войсками армии, — тактично заметил Константин Константинович.
— С начальством предпочитаю говорить по телефону, а не встречаться с глазу на глаз, — ответил тот не очень миролюбиво.
Малиновский совсем недавно командовал Южным фронтом, держался независимо. А высокого начальства старался избегать. Особенно после его пребывания в Тбилиси, куда он прибыл после поражения у Ростова его Южного фронта.
Командовавший войсками Закавказья генерал армии Тюленев, увидев его, не скрыл тревоги.
— Поскорей, Родион Яковлевич, улетай в Москву. С минуты на минуту должен появиться Берия. Он очень на тебя зол за неудачу. Бери мой самолет и улетай!
И он не стал испытывать судьбу. В Москве его ожидал тяжелый разговор
— Улетел-таки предатель! Он мне ответил бы здесь за то, что допустил немцев на кавказские перевалы!
Обо всем этом автору настоящего очерка позже рассказал в беседе Иван Владимирович Тюленев.
Вот в такой необычной обстановке произошло знакомство двух будущих маршалов, героев Великой Отечественной войны. Расстались они друзьями. Константин Константинович увидел в командарме опытного военачальника, на которого в трудную минуту можно положиться, генерал же увидел в Рокоссовском человека, который может понять и помочь разделить трудности.
В состав фронта Рокоссовского входила армия, которой командовал генерал Жидов. Однажды Сталин, выслушав доклад Константина Константиновича о действиях этой армии, предложил изменить фамилию командарма на Задова.
— Товарищ Сталин, Жидов не из тех генералов, которые пятятся задом, — заметил командующий фронтом.
— Вы не так меня поняли. Претензий к нему нет, но уж очень фамилия неблагозвучна. Пусть будет хотя бы Жадовым.
Командарм не стал возражать. С того дня он стал Жадовым.
После окружения 360-тысячной немецкой группировки Паулюса возникла необходимость передачи руководства по разгрому окруженного противника одному командующему.
Берия предложил поручить руководство Еременко. Жуков назвал Рокоссовского и дополнил:
— Еременко будет обижен, если передать его войска под командование Рокоссовского.
— Сейчас не время обижаться, — отрезал Сталин и резюмировал: — Еременко я расцениваю ниже, чем Рокоссовского. Рокоссовский пользуется большим авторитетом. Еременко же войска не любят. Он плохо показал себя в роли командующего Брянским фронтом, он нескромен и хвастлив. Позвоните Еременко и объявите ему решение.
— Андрей Иванович, принято решение окончательную ликвидацию сталинградской группировки противника поручить Рокоссовскому, — передал Жуков приказ Сталина, — для чего 57-ю, 64-ю и 62-ю армии Сталинградского фронта вам следует передать в состав Донского фронта.
Сообщение так сильно расстроило Еременко, что он не смог спокойно продолжать разговор. Однако не выполнить распоряжения он не смел.
В декабре Малиновский принял под свое начало прибывшую из-под Тамбова знаменитую 2-ю гвардейскую армию. Командуя ею, он оправдал надежды Рокоссовского.
Поначалу сильное гвардейское объединение предназначалось для усиления Донского фронта. Однако обстановка потребовала направить его для отражения контрудара танковой группировки Манштейна, рвущейся на выручку окруженным. Гвардейская армия с марша вступила в бой, преграждая немецким танкам и пехоте путь к Сталинграду.