Маршал Рокоссовский
Шрифт:
В доме, где располагался оперативный отдел штаба, установили радиоприемник. Настроили на волну. Помещение до отказа заполнили офицеры штаба и солдаты охраны и служб. Нетерпеливо поглядывали на часы. Наконец, в приемнике щелкнуло, послышался перезвон кремлевских часов. Он обычно предшествовал важным сообщениям.
В комнате воцарилась напряженная тишина. И вот отчетливо громко, словно вспарывая тишину, прозвучал торжественный и выразительный голос:
— Приказ Верховного Главнокомандующего!
И разом все поднялись, застыли в стойке,
— Генерал-полковнику Толбухину!
После недолгой паузы голос продолжил:
— Войска Южного фронта в результате ожесточенных боев разгромили Таганрогскую группировку немцев и сегодня, 30 августа, овладели городом Таганрог.
Последнее слово прозвучало так торжественно и сильно, будто пыталось сокрушить стены тесного помещения и вырваться на простор, чтобы сообщить всем, что дорогой сердцу город наш, советский, что все ужасы пребывания в нем врага остались в прошлом, что теперь он вновь свободен. Навсегда.
Меж тем, диктор стал перечислять отличившиеся в сражении войска. Назвал казаков генерала Кириченко, танкистов Танасчишина, воинов ударной армии Цветаева, гвардейцев Захарова, 28-ю армию Герасименко…
И громко прогремело:
— …генерал-лейтенанта Хоменко!
Находившиеся в помещении поглядели на своего командарма. «Генерал-лейтенанта? Не оговорился ли диктор?»
— Поздравляю, — произнес генерал Разуваев.
А спустя немного времени в Москве прогремели двенадцать артиллерийских залпов салюта из ста двадцати четырех орудий в честь одержанной войсками фронта победы.
Из боевого донесения 44-й армии:
Военному Совету Южного фронта.
Доношу: в результате наступательных боев 44-й армии с 17 августа по 1 сентября 1943 года часть армии, разгромив противостоящие части 15-й авиаполевой дивизии, 17-й пехотной дивизии и другие части, к 15.00 1.9.43 г. передовыми отрядами вышли на р. Грузский Еланчик, главные силы к тому же времени проходили линию Клинки, Первое мая, Максимов.
Противник оказывает сопротивление разрозненными и перемешавшимися остатками частей 336-й пехотной, 15 авиаполевой, 17 пехотной, 111-й пехотной дивизий.
Все эти части подтверждены пленными, захваченными 1.9.43 г. в районе Николаево-Иловайский, Васильево-Хонжонковский.
За указанный период частями армии захвачено пленных 959 чел., орудий — 15, минометов — 9, пулеметов — 27, винтовок и автоматов — 435; снарядов — свыше 50 000 и отдельно 7 вагонов со снарядами и 3 склада с боеприпасами, авиабомб — 4 вагона, ручных гранат и мин противотанковых — 9 платформ, свыше 100 автомашин…
Уничтожено: солдат и офицеров — свыше 2 тыс. чел., орудий — 9, минометов — 24, пулеметов — 45, дотов и дзотов — 70…
Подсчет трофеев продолжается.
Хоменко.
Потеряв Миусский рубеж, неприятельские войска отступали. Подтягивая из глубины расположения резервы и прикрываясь сильными арьергардами, они яростно сопротивлялись. Однако все попытки были тщетны: ничто не могло сдержать советских дивизий.
Уже 9
Генерал Хоменко приехал на командный пункт 221-й стрелковой дивизии. Он сам водил автомобиль, любил быструю езду и, казалось, был вездесущ. «Времена коня прошли, теперь вместо него автомобиль», — объяснял он свою любовь к езде.
— Полковник Блажевич, не теряйте время. Атакуйте! — потребовал он от командира дивизии.
— Мы собираемся это делать, — ответил тот.
Командарм не стал вмешиваться в дела подчиненного. Отошел, стал наблюдать. Ему нравился этот седовласый офицер с живым блеском в глазах. Вспомнил свое первое с ним знакомство.
Это было всего месяц назад. Командующий фронтом Федор Иванович Толбухин предупредил его о передаче из 5-й ударной армии дивизии. «Ее командир Блажевич хорош. Боевой, растущий».
Возвращаясь в штаб, Василий Афанасьевич обогнал небольшую колонну. Вел ее майор с раненой рукой.
— Что за хозяйство? Куда следуете? — затормозив, строго спросил он.
— Полк 221-й стрелковой дивизии, направляемся в район хуторов.
— По-олк? — не скрыл командарм удивления, досадливо крутнул головой.
— Все, что осталось после Саур-могилы.
Саур-могила была ключевой миусского рубежа высотой. 221-я дивизия в течение нескольких суток вела за нее бой. Понесла тяжелейшие потери.
А в штабе командарма уже ожидал командир дивизии, коренастый и совершенно седой полковник с прибалтийским акцентом в речи.
— Где же успели побелеть? — спросил он его. — Или передалось по наследству?
— Тридцать седьмой год, — нехотя ответил тот..
За короткое время дивизия преобразилась. Получив пополнение и пройдя подготовку, она вновь приобрела качества сплоченного, боеспособного соединения…
Впереди лежал Мариуполь — важнейший в Приазовье порт. Передовые подразделения уже захватили окраину, отчаянный бой вели западнее города морские десантники. Их действиями руководил командарм. После короткой артиллерийской подготовки на штурм пошли и войска 44-й армии, 130-я дивизия втянулась в город и вела трудный уличный бой. 221-я, сковав частью сил находившиеся пред ней неприятельские войска, остальными полками пошла в обход. Это был маневр, грозивший немцам полным окружением.
Десять часов продолжался бой за город. Начатый утром, он закончился только к вечеру…
И снова в Москве гремел салют, снова знаменитый голос диктора известил о боевых успехах войск, возглавляемых генерал-лейтенантом Хоменко.
Вечером 8 ноября генерал Хоменко предупредил командующего артиллерией Бобкова:
— Утром поедем к Рубонюку и Кошевому. Так что быть в готовности, Алексей Семенович. Необходимо кое-что согласовать.
Он уважал опытного артиллериста, часто они вдвоем посещали войска, решая на месте трудные задачи.