Маршал С К Тимошенко
Шрифт:
"Полетели. Сделали круг. С воздуха Тимошенко узнал свою Фурманку и показал мне в окно. Сели мы на лугу. Сейчас же со всех сторон сбежались люди: кто пеший, кто верхом на лошади или в запряжке. Самоорганизовался митинг. Потом нам дали лошадей, и мы доехали в Фурманку. Встретили очень хорошо. Сейчас же нас пригласил к себе брат Тимошенко, потом приехала его сестра. Началось угощение. Стали приходить знакомые. Дело между тем близится к ночи. Вижу, воспоминаниям, беседам и вину нет конца. Ушел я в большой сарай и там уснул.
Утром встал рано. Уже рассвело. "Как, - спрашиваю, - маршал спит или встал?" "Маршал еще и не ложился", - отвечают. Я зашел в дом. Собравшиеся продолжали сидеть за столом и вели беседу.
"Впечатлений о поездке у отца была масса, - вспоминал впоследствии сын маршала Константин Тимошенко.
– Он увлеченно рассказывал нам о родных местах, о тяжелой жизни односельчан, о своих детских годах. Рассказывал, как всегда, интересно, с юмором. Поездка в Фурманку, как мне показалось, придала отцу, которого мы видели все реже и реже, дополнительный заряд бодрости..."
Возвратившись в Москву, Семен Константинович вплотную занялся вопросом, который имел сложную историю, - формирования механизированных корпусов. Еще в 1932 году в Красной Армии, значительно раньше, чем в вермахте, были сформированы два мехкорпуса. Через два года их стало уже четыре. Но против их дальнейшего формирования выступил Ворошилов, возглавлявший тогда Наркомат обороны. Тимошенко хорошо помнил, как на XVII съезде партии тот заявил: "Необходимо прежде всего раз и навсегда покончить с вредительскими "теориями" о замене лошади машиной". Чуть позже Ворошилов высказал мысль, что такое крупное соединение как танковый корпус - дело надуманное и придется, видимо, от него отказаться. И отказались... Правда, летом 1939 года для пересмотра организационно-штатной структуры войск, особенно бронетанковых, была создана специальная комиссия под председательством заместителя наркома Г.И.Кулика. В ее состав входил и Семен Константинович. На заключительном заседании жаркая дискуссия разгорелась о судьбе танковых корпусов. Сторонниками их формирования, причем в более совершенном виде, стали С.К.Тимошенко, Е.А.Щаденко, М.В.Захаров, а Б.М.Шапошников и Г.И.Кулик настаивали на их упразднении, как громоздких и трудноуправляемых. Начальник Автобронетанкового управления Д. Г.Павлов занял нейтральную позицию. В итоге 21 ноября 1939 года Главный военный совет, рассмотрев предложения комиссии, признал целесообразным вместо танковых корпусов иметь отдельные танковые бригады РГК. Жизнь, между тем, потребовала от военного руководства вновь вернуться к этой проблеме. И прежде всего потом что уж очень впечатляющи были результаты боевых: действий немецких танковых и механизированных войск на Западе.
Идею создания крупных механизированных соединений Тимошенко высказал Сталину и получил от него сразу же полную поддержку, правда, в довольно своеобразной форме: спустя два - три дня Семен Константинович узнал, что в беседе с Б.М.Шапошниковым и И.В.Смородиновым (первым заместителем начальника Генерального штаба) Сталин спросил их: "Почему в нашей армии нет механизированных и танковых корпусов? Ведь опыт войны на Западе показывает их ценность в бою. Думаю, что нам надо немедленно этот вопрос рассмотреть и сформировать несколько корпусов, в которых бы имелось по 1000 - 1200 танков{4}.
Вскоре штаты механизированных корпусов новой организации (две танковые и одна моторизованная дивизии) были разработаны, рассмотрены и утверждены Тимошенко. В начале августа он подписал план развертывания первых восьми механизированных корпусов и двух отдельных танковых дивизий.
Так, наконец, завершилась затянувшаяся история создания крупных танковых соединений, сыгравших в годы Великой Отечественной войны весьма важную роль.
В один из августовских дней после очередного заседания у Председателя Совета Народных комиссаров Семен Константинович с некоторыми из своих заместителей ужинал на квартире Сталина. Обсуждались различные вопросы, в
– Нам нужен сейчас более молодой начальник Генерального штаба с неплохим здоровьем, - сказал Сталин.
– Товарищ Шапошников стал частенько прихварывать. Кроме того, возникла необходимость использовать его на другой работе. Идет большое строительство укрепленных районов. Мы могли бы сделать Бориса Михайловича заместителем наркома по их сооружению...
Итак, кого рекомендуете на пост начальника Генерального штаба?
– обратился Сталин к присутствующим.
После непродолжительной паузы была названа кандидатура Мерецкова. Кирилл Афанасьевич стал категорически отказываться, ссылаясь на отсутствие опыта, необходимого для столь высокого поста. Сталин, переглянувшись с завершил разговор:
– Условимся, товарищ Мерецков так: вы приступите немедленно к работе, а как только подберем другого человека, заменим вас. Обижать не станем, получите соответствующее назначение. На этом сегодня и ставим точку.
Точка действительно была поставлена. Ей предшествовал обмен мнениями Тимошенко со Сталиным, а также довольно продолжительная беседа Сталина с Борисом Михайловичем Шапошниковым. Правда, тогда перемещение имело другое обоснование. "Нам приходится считаться с международным общественным мнением, заявил тогда Сталин.
– Нас не поймут, если после советско-финляндской войны мы ограничимся лишь заменой наркома. Мир должен знать, что уроки, полученные в ней, полностью учтены нами. Официальная перестановка в руководстве как раз и преследует эту цель..."
Во второй половине августа в нескольких военных округах начались войсковые учения, в том числе с боевой стрельбой. Как свидетельствуют архивные документы, только в последний летний месяц Нарком обороны присутствовал на тактических учениях и боевых стрельбах в шести стрелковых дивизиях, на командно-штабных учениях трех стрелковых и двух механизированных корпусов Московского, Западного Особого, Киевского Особого и Ленинградского военных округов. Проводимые им разборы действий войск с привлечением широкого круга командно-политического состава стали хорошей школой повышения профессионального и методического мастерства, способствовали сколачиванию штабов, более четкому пониманию важнейших задач, стоящих перед войсками.
Многим командирам запомнился, например, разбор учений 137-й стрелковой дивизии, сделанный наркомом 22 августа.
– Боевая подготовка роты, батальона, полка и дивизии, - подчеркивал Семен Константинович, - это главное звено в достижении боеготовности войск. Твердо шагать вперед по пути совершенствования искусства воевать можно лишь тогда, когда отработана каждая частица, из которых слагается в целом могущественный механизм армии. Опыт показывает, - продолжал он, - что условия войны очень сложны и, если войска не будут хорошо подготовлены, это приведет к излишним, ничем не оправданным жертвам. Опыт последних войн диктует нам необходимость перестройки работы так, чтобы она выражалась в инициативной деятельности каждого: от бойца, командира среднего звена до самого старшего военачальника... Наши красноармейцы, командный состав и политработники, отметил маршал, - храбрый и замечательный народ. У них нет недостатка в мужестве и преданности Родине. Но эти качества нужно дополнить упорным, продуманным обучением, чтобы они в совершенстве овладели искусством воевать в самых сложных условиях современной войны{5}.
С 4 по 7 сентября Нарком обороны и начальник Генерального штаба присутствовали на тактическом учении 6-й стрелковой дивизии. Отрабатывалось преодоление предполья авангардом дивизии и прорыв главными силами укрепленной полосы противника. Перед усиленным авангардным (125-м стрелковым полком) была поставлена задача: совершить 36-километровый марш, преодолеть предполье обороняющегося "противника", обеспечить развертывание и подготовку главных сил дивизии к прорыву укрепленной полосы.