Марсианка Подкейн
Шрифт:
– Познакомься, милочка, – весело сказала миссис Грю. – Вот твой новый сосед.
Половина комнаты была отгорожена толстыми стальными прутьями, как в зоопарке. А за прутьями был… в общем, это был Булавоголовый, хотя мне понадобилось с полминуты, чтобы узнать его. Вы уже поняли, что я не считаю Булавоголового красавцем. Ну так вот, мои дорогие, он был Аполлоном Бельведерским по сравнению с этим кошмарным красноглазым маньяком.
Потом я валялась на полу, и миссис Грю отхаживала меня нюхательной солью, Да, леди и джентльмены, Капитан Подкейн Фрайз, Знаменитая Исследовательница Дальнего Космоса
– Очнулась, милочка? – участливо спросила миссис Грю.
– Неужели вы и вправду собираетесь поселить меня рядом с… этим?
– Конечно же, нет. Я просто пошутила. Я уверена, что твой дядя не вынудит меня к таким мерам. – Она задумчиво посмотрела на Булавоголового; тот просунул руку между прутьями, пытаясь дотянуться до нас. – Я дала ему всего пять миллиграммов «пыльцы блаженства». Такому законченному наркоману эта доза лишь поднимает тонус. Но если придется сунуть к нему тебя или Кларка, я расщедрюсь на пятнадцать миллиграммов. Мне нужен твой совет, дорогая Подди. Пора отправлять сенатора в Венусбург, иначе он опоздает к старту «Трезубца». Как бы его уговорить? Может, сунуть туда Кларка прямо сейчас, пока твой дядя видит все это? Кстати, он видел, как ты грохнулась в обморок. Это было убедительно – даже нарочно ты не смогла бы сделать лучше.
– Дядя Том видит нас?
– Да, конечно…
– ДЯДЯ Том!!!
– Лучше не надрывайся, Подди. Видеть-то тебя он видит, но не слышит и помочь тебе не может. Гмм… Ну что ж, умница-разумница, мне, пожалуй, уже не нужен твой совет. Давай-ка, поднимайся на ноги!
И она отвела меня в мою камеру.
Все это было всего несколько часов назад, но мне они показались годами.
Словом, хватило и нескольких часов, чтобы Подди растеряла все свое мужество. Вы понимаете, что я могла бы и не рассказывать об этом, и никто бы ничего не узнал. Но я ни разу не покривила душой в своем дневнике, не буду и сейчас.
Так вот, я решила при первом же случае просить… умолять дядю Тома сделать ВСЕ ЧТО УГОДНО, лишь бы меня не бросили к туземцу-наркоману.
Я отнюдь не горжусь этим. Похоже, я уже никогда не смогу относиться к себе с прежним уважением Тыкайте меня в это носом, но бывают вещи, которые ломают человека. Вот и я сломалась.
Ну вот, я призналась в своем малодушии и мне чуть полегчало. Надеюсь, со временем я стану тверже. Не знаю…
А потом ко мне впихнули Кларка!
Я одним махом слетела с кровати, обняла его и запричитала:
– Кларк, миленький! Бедный мой братик! Что они с тобой сделали? Скажи мне что-нибудь! Ты меня слышишь?
– Подбери слюни, Под, – сказал он мне в самое ухо.
Тут я поняла, что если он и пострадал, то не слишком сильно: ответ был вполне в духе моего братца.
– Ты меня слышишь? – уже тише повторила я.
– Конечно, – прошептал он мне в ухо, – но пусть она думает, будто я оглох.
Он высвободился из моих объятий, заглянул в свою сумку и быстро обследовал всю комнату. При этом он так близко подошел к двери, что Титания забеспокоилась. Потом он подошел ко мне вплотную и прошептал:
– Подди, ты умеешь читать по губам?
– Нет. А что?
– Не притворяйся. Только что сумела.
Положим, это было не совсем верно: Кларк прошептал это, хоть и едва слышно. Но я обнаружила, что и в самом деле «слышу» его, как если бы он говорил вслух. Это довольно забавно, и Кларк объяснил, что читать по губам может почти каждый, нужно только чуть потренироваться. Сам он давно это умеет, только помалкивал на всякий случай.
Он велел мне говорить как можно тише и сам говорил так же.
– Слушай, Под, я не уверен, что старая леди Грю прослушивает эту комнату. – Вместо слова «леди» он произнес совсем другое. – С тех пор как я здесь сидел, вроде бы ничего не изменилось. Но здесь есть, по меньшей мере, четыре места, где можно спрятать микрофон. Может и больше, не знаю. Лучше нам помалкивать: неспроста она посадила нас вместе. Болтай вслух сколько душе угодно… но только всякий вздор. Вроде, как ты ужасно беспокоишься, не оглох ли я навсегда. И все такое прочее.
Так мы и сделали: я стонала и причитала над бедным своим братиком, а он жаловался, что не может расслышать ни слова и все просил меня найти карандаш и написать, что я хочу сказать. В антрактах мы «разговаривали» о важных вещах, в которые не стоило посвящать никого, особенно миссис Грю.
Я спросила, был ли он в этом баке, а если был, то почему не оглох.
– Был, к сожалению, – ответил он, – но не такой уж я балбес, как она подумала. В карманах у меня нашлась кое-какая бумага, я изжевал ее в кашу и заткнул уши. – Он скривился, как от боли. – Двадцатку на это перевел. Клянусь, это была самая дорогая затычка всех времен и народов. Потом я обмотал голову рубашкой и почти ничего не слышал. Черт с ними… Слушай дальше. – Он туманно поведал о том, как угодил в эту ловушку. – Ну согласен, провели меня, но и вы с дядей Томом так же лопухнулись. А ведь вы постарше и отвечаете за меня.
– Еще чего! – с негодованием прошипела я.
– Выходит, ты безответственная девчонка, а это еще хуже. Логика – упрямая вещь. А теперь забудем об этом, есть дела поважнее. Слушай, Под, скоро мы выберемся отсюда.
– Как? – я показала глазами на Титанию. Она нянчила Ариэля, но ни на секунду не отводила от нас глаз.
Кларк проследил за моим взглядом и произнес:
– Когда придет время, я позабочусь об этом насекомом, а пока забудь о нем. Нам придется сматываться в темпе быстрого вальса и непременно ночью.
– А почему ночью? Тут и днем-то ни черта не видно из-за смога, а уж ночью…
– Под, не расчесывай свои царапины, тогда они быстро затянутся… Дело в том, что на ночь Джоджо запирают.
– Джоджо?
– Ну эта гора мяса, которая работает на старуху Грю.
– Я зову его Булавоголовым.
– Джоджо, Булавоголовый, Альберт Эйнштейн – не все ли равно. Одним словом, любитель «пыльцы блаженства». Он приносит нам ужин, моет тарелки, а потом она его запирает и выдает вечернюю дозу пыльцы. А запирает она его потому, что боится поддатого венерианца, как и любой нормальный человек. Так что сбежать мы можем только ночью, пока он в клетке. Может быть, и старуха заснет. Правда, есть еще тип, который привез нас сюда, но он часто ночует в Венусбурге. Но мы должны рассчитывать на худшее. Когда «Трезубец» уходит на Луну?