Марсианское путешествие (сборник)
Шрифт:
— Дело, которым вы занимаетесь, очень запутанное и в то же время щекотливое, требует особого подхода. Это — не березовские самогонщики, которым Селиванов войну объявил. — Грушкавец говорил, а майор Андрейченко согласно кивал головой.
Из общежития майор Андрейченко вышел еще более растерянным, чем вошел. Было около половины первого ночи.
Грушкавец, оставшись один, ходил по красным крашеным доскам, как в клетке: от стены к стене… Мысли путались, однако голова была ясная, как часто бывает среди ночи в бессонницу. Думалось примерно так:
«Ладно, ладно… У милиции свои заботы и подходы, а у меня — свои… Главное теперь — не спать в шапку.
Теперь, когда ушел майор милиции, Грушкавца было не узнать, куда девались его лень, безразличие, он весь — как пламя… Забыв, что уже около часа ночи, Грушкавец зверем бросился к ящику стола, где лежала записная книжка с телефонами и адресами.
— Мэ-мэ-мэ… Мулярчик, мэ-мэ-мэ… — мычал Грушкавец, листая дрожащими пальцами записную книжку. Найдя нужную запись, Грушкавец сразу же по коду набрал минский номер и заорал в трубку громче магнитофона за стенкой: — Аллеу, аллеу… Это квартира Мулярчика? Мулярчика к телефону можно?..
Пока будили Мулярчика, Грушкавец держал трубку возле уха и нетерпеливо постукивал ногой. В конце концов там, в Минске, к телефону пришлепал Мулярчик. Услышав ответное: «Я вас слушаю», — Грушкавец все так же громко и встревоженно закричал:
— Да не вас, не вас мне нужно. Мне сына вашего нужно. Его разбудите… Из Березова, скажите ему, однокурсник требует. Срочно, скажите…
Глава четвертая
Редакционные хлопоты. Мулярчик действует. Шумаков сопротивляется. Бомба в газете…
Утренняя летучка, как повелось, проходила в кабинете ответственного секретаря Лисичкина и обычно не затягивалась — минут пятнадцать, двадцать. Да и зачем ее затягивать: очередной номер уже готов, Лисичкину оставалось только согласовать с заведующими отделами последние материалы, которые должны были обязательно попасть в номер. Каждый отдел старался втиснуть побольше своих строк. В этой связи были и обиженные…
И хоть последняя летучка шла как обычно, заведующий отделом новостей Аркадий Мулярчик видел, что главный редактор Шумаков чем-то встревожен. Значит, просто так все это не закончится. Шумаков в разговор не вмешивался, молчал и, глядя на макет, все вертел головой. Ничего хорошего это не предвещало.
Наконец, когда макет был готов, Шумаков не удержался:
— Сегодня
«Чуть что — Мулярчик… Будто с отметиной я», — Мулярчик недовольно глянул на набычившегося Шумакова, который по-прежнему никому в глаза не смотрел. Помолчав для солидности, Мулярчик неторопливо начала выкладывать свои стратегические задумки:
— Наш отдел проводит серьезную работу в этом направлении. Как все вы знаете, недавно мы ввели новые рубрики. Например, такие, как: из кабинета следователя, версии, находки, телефон милиции 02…
— Это мы и без вас знаем, товарищ Мулярчик, что телефон милиции 02, — перебил Мулярчика шеф. — Вот вы скажите о своих планах, о новых задумках. Где ваш новый подход к освещению процессов перестройки всего общества, а не только органов милиции? Сколько раз ваши сотрудники в рабочих коллективах побывали? Все отчеты о собраниях публикуем, все скандальными историями думаем отделаться. А где жизнь рабочего класса, гегемона нашего?..
Мулярчик, понимая, что сегодня оправдываться и доказывать, что ты не верблюд, — только гнев вызывать, замолчал, опустив голову.
— На сегодняшний день тираж газеты в сравнении с прошлым годом упал на 20 процентов. Вы хоть понимаете, что это такое? — голос Шумакова наливался той звонкой тревогой, от которой присутствующих стала пробирать дрожь. — Мы переходим на хозяйственный расчет. Кого мне сокращать прикажете? Зарплату мы все хотим получать большую, а работать по-новому кто будет? — Шумаков входил в раж. Мулярчик знал из прежнего опыта, что, найдя повод, редактор долго не успокоится…
— Иван Михайлович, все-таки необходимо какой-нибудь детектив запустить с продолжением. Вон «Зорька» дает документальную повесть о Сталине и Берии. А на будущий год рекламирует материал о Брежневе и Хрущеве. До сих пор их газета в киосках лежала стопками, а теперь днем с огнем не сыщешь, — вставил свои пять копеек в монолог Шумакова заведующий отделом культуры Грузкин.
— Что конкретного вы можете предложить, товарищ Грузкин? — теперь Шумаков из-под пышных огромных, как говорили в редакции, брежневских бровей сверкнул черными глазами на Грузкина — молодого журналиста, который, как и многие в Доме печати, носил, наверное, для солидности, козлиную бородку. Грузкин пробовал свои силы в литературе, считался молодым, многообещающим…
— Да, есть в нашем отделе один материал, который мог бы заинтересовать читателя, — после этих слов Грузкин почему-то покраснел.
— Чей материал? Кто автор? Москвич? — сразу же начал допытываться Шумаков, во всех вопросах любивший ясность и конкретику. — Может, Юлиан Семенов? Братья Вайнеры? А может, на зарубежных авторов вышли?
— Да нет. К чему нам москвичи, а тем более зарубежные авторы. Что, у нас своих нету?..
— Кто же тогда?
— Да я вот вчера ночью закончил детектив, — признался Грузкин и с отчаянием, как к Богу, обратил глаза к Шумакову. — Скажу авторитетно: хороший детектив, острый и сюжет актуальный — как в Западной Белоруссии после войны наши чекисты банду разбили… Считаю, что как раз такого материала нам и не хватает.