Шрифт:
Трое малышей, близнецы-выдрята Бэгг
Они так разгорячились, что не заметили, как по тропинке с севера приближаются двое путников. Ранн бросил снежок, но Бэгг пригнулся.
— Уф! Во имя всех сезонов, поосторожнее!
Снежок угодил в одного из путников, большого ежа. Краем плаща пострадавший смахнул снег со щек. Вмиг присмиревшие малыши робко понурились. Щекотливую задачу принести извинения взял на себя Грабб:
— Э-э… извини, очень… это самое… сожалеем.
Спутница ежа, хорошенькая юная мышка, глядя на стоявших с виноватым видом шалунов, едва сдерживала смех:
— Ну, в одном не сомневаюсь — жить Бултип будет. Он и не в таких переделках бывал.
Еж ухмыльнулся от уха до уха и кивнул:
— Что было, то было. Давайте подсоблю с полешком. Куда это вы с ним путь держите?
Бэгг вытянул лапку в заледеневшей варежке:
— В аббатство Рэдволл, вон за тем поворотом. Мы там живем.
Бултип взял привязанную к полену веревку в свои мощные лапы и кивнул спутнице:
— Говорил я тебе, эта тропка ведет в Рэдволл. Ладно, негодники, садитесь на полено, прокачу с ветерком. И ты тоже, Обреция, сядь, твоим лапкам тоже не мешает отдохнуть.
Перекинув веревку через плечо, еж зашагал по снегу, без видимых усилий таща за собой полено и его седоков.
Аббатство Рэдволл стояло на опушке необъятного Леса Цветущих Мхов. Главные ворота, к которым вела тропинка, выходили на запад, а перед ними расстилалась равнина. В снежном убранстве живописное здание напоминало огромный торт, украшенный глазурью; с зубчатых стен, колокольни, крыш зданий из красного песчаника, а также многочисленных башен и башенок свисала бахрома сосулек.
Спрятав лапы в широкие рукава сутаны, аббат Сакстус любовался видом главного здания. Рядом с ним, опираясь на посох из боярышника, стоял старый слепой травник Симеон и принюхивался.
— Какая красота, Сакстус!
У Симеона было удивительное чутье угадывать каждое движение вокруг себя. Помня об этом, аббат согласно закивал:
— Помнишь, как говаривал наш покойный друг старый аббат Бернар, царствие ему небесное: «В любое время года Рэдволл неизменно прекрасен».
Симеон снова принюхался и поднял лапу:
— Сюда кто-то идет. Один зверь, а может, и двое — трудно сказать.
Они вышли на тропинку к открытым главным воротам. Сакстусу пришлось долго всматриваться в даль, прежде чем он заметил приближающуюся процессию.
— Так
Симеон радостно пристукнул посохом по снегу:
— Вот и отлично, сегодня вечером в Пещерном Зале мы услышим новые истории!
Старый брат Коклебур и его помощник брат Олдер трудились не покладая лап. Совсем немного времени оставалось до начала Зимнего Пира, и каждое блюдо доводили до совершенства. Работавшая на кухне братия едва успевала выполнять приказы:
— Обмажь пирог как следует медом, если хочешь, чтобы корочка получилась блестящей!
— Живо вытащи из духовки сдобу, пока не подгорела!
— Дарри Дикобраз, перестань перчить суп!
— И это суп называется? Сплошная преснятина!
Уперев лапы в бока, Коклебур бросил на ежика-поваренка Дарри грозный взгляд:
— Ступай-ка лучше в погреб к своему дядюшке Габриэлю и позаботься о напитках.
Дарри засунул в рот засахаренный каштан и, пришепетывая, сообщил:
— А там все и так готово: и октябрьский эль, и вино бузинное, и ликер земляничный, и шипучка из одуванчиков — мне нечего делать в погребе. Дядюшка Гейб соснуть прилег перед ужином, чтоб животу роздых дать.
Гости осматривали Рэдволл и дивились его красоте. Обреция и Бултип бурно выражали свое восхищение по любому поводу. Затем Кротоначальник показал отведенные для гостей кельи.
Отдохнув и переодевшись в теплые зеленые рясы, гости спустились в Пещерный Зал, где уже все было готово для Зимнего Пира, чтобы принять участие в пиршестве. Вокруг Обреции суетились мышата, пытаясь превзойти друг друга в галантности и предугадать любое желание прелестной мышки.
Бултип явно не страдал отсутствием аппетита. Едва успели произнести молитву, как он уже пустил в ход свои зубы, отдавая должное одному блюду за другим и то и дело протягивая свой кубок старому Гейбу Дикобразу, дабы тот наполнил его.
— Рэдволльский октябрьский эль — лучший во всей Стране Цветущих Мхов.
Обреция пригубила вино из своего кубка и зажмурилась от удовольствия:
— Какой чудесный вкус и как пенится!
Симеон пододвинул к ней большую конфетницу:
— Этот напиток называется игристый одуванчиковый крюшон. К нему хорош пудинг с меренгами и терном — угощайся. Когда мы сегодня встретились, я сразу почуял, что ты врачевательница. Я прав?
Обреция была удивлена необычайной проницательности слепого травника:
— Да, Симеон, ты прав. Я врачевательница.
Симеон наклонился и нащупал мощную лапу Бултипа:
— А ты, полагаю, вовсе не врачеватель.
— Я всего-навсего сопровождаю Обрецию в дороге, ну и охраняю, само собой.
Вскоре смех и веселый гомон заполнили огромный зал. Обреция и Бултип веселились вместе со всеми, просто купаясь в легендарном гостеприимстве аббатства Рэдволл. Здесь никто не обижался на шутку или добродушный розыгрыш.
Стояла уже глубокая ночь. Малыши уже давно сопели в своих постельках, на стенах заменили сгоревшие факелы, а Бултип вгрызался в четвертый пирог.