Мартлет и Змей
Шрифт:
Стоило словам заклинания слететь с губ сморщенного мага в желтом залатанном камзоле, проглядывающем из-под серого плаща, как все вокруг преобразилось: дом больше не казался заброшенным – в мутном окошке зловеще горел свет очага, из покосившейся трубы валил подозрительный сизый дымок, «мертвый» глаз вдруг ожил, вращая по сторонам зрачком, а высохшая орочья рука… она тут же схватила Сварливого за запястье.
– Как негостеприимно… – проворчал маг и скрестил пальцы на захваченной руке в сложном магическом жесте.
«Дверной молоток», дрогнув, разжал пальцы и безвольно повис.
–
– Прошу тебя… Мы ведь уже пришли. Глупо уходить, даже не заглянув в гости.
«Тук-тук» – постучал Сварливый, и дверь тут же распахнулась.
На пороге стояла такая ужасная старуха, что в первый миг Прищуренный даже… прищурился и зевнул, Хмурый нахмурил брови, Сердитый недобро усмехнулся, Сварливый сплюнул в лужу, а Ворчливый проворчал: «Да уж…» – магам было не привыкать к отталкивающим лицам и гротескным фигурам. Можно сказать, что подобные лица и фигуры были частью их профессии.
– Постойте-ка! – вдруг схватился за голову Сварливый. – Эй, Сердитый! Кажется, мы только что отыскали твою пропавшую женушку!
Маги расхохотались – все, кроме жертвы насмешки.
– Приютите путников, хозяюшка? – Сердитый подошел ближе. – И прошу простить бестактность и грубость моих спутников – они только из леса…
– Конечно-конечно, славные мои. За порог не зацепитесь, румяные мои.
Старухе, казалось, было плевать как на чужой такт, так и на чужую бестактность. Было видно: она еле сдерживалась, чтобы не облизнуть губы от одного вида сочных странников, которых непогода и лес швырнули ей прямо в руки.
– Доча-раскрасавица как раз ужин готовит. Входите, будьте, как дома…
Тут уж гостям стало не до смеха.
«Будьте, как дома…»
Ведьма, как и обещала, усадила гостей за стол, всю грубую поверхность которого сплошь покрывали капли засохшего воска, царапины от ножа и подозрительные бурые пятна.
Пятеро чародеев, ворча и пихаясь локтями, кое-как уместились на единственной деревянной скамье. Сама старуха принялась суетиться, доставая с расположенных вдоль стен полок не слишком-то чистые глиняные миски, а ее дочка осталась корпеть у кипящего чернобокого котла, что-то помешивая в нем огромной ложкой размером с порядочное весло. По всей комнате начал распространяться тошнотворный и гнилостный запах ведьминого «угощения».
– Вы как хотите, господа, а я ни к единой крошке здесь не притронусь! – скривился от отвращения Ворчливый, неудачливый маг Ветра, которому по спине и ногам волглым помелом прохаживался сквозняк – сквозняк, которого никто, кроме него, не ощущал. – Меня, не дадут соврать ветра, уже от одного только здешнего запаха подташнивает.
– И не говори, Ворчливый, – согласился с приятелем сидящий рядом огненный маг. – Если хоть капля этой мерзости в мою сторону брызнет, Дебьянд свидетель, спалю весь этот свинарник к Бансроту!
– Уж гордости в вас, гости милые, что в кошке черной – подлости. – Старуха широко оскалилась одиноко торчащим зубом, при этом ее скрюченные пальцы с желтыми ногтями продолжали
– Матушка шутит, но правда здесь в том, что пир наш к лицу и кобольду будет, – поспешила успокоить разволновавшихся магов дочка-раскрасавица.
Повернув свое уродливое лицо к гостям, она, как ей показалось, обворожительно улыбнулась и следом подмигнула единственным, затянутым отвратительным бельмом глазом Хмурому. Тот едва с лавки не свалился от неожиданности.
– Смотри, матушка, сколько женихов, прям на любой вкус! – Молодая ведьма красноречиво облизнулась, еще раз подмигнув, на этот раз иллюзионисту.
Теперь и у него по спине будто стая мелких болотных мошек забегала.
– Послушай, Сердитый, – не выдержал Прищуренный, повернувшись к угрюмо молчавшему магу природы, – давай уже решим все дела с твоей так называемой знакомой и покинем это «гостеприимное» место, покуда «матушкины» шуточки не воплотились в явь. Я бы, конечно, принял ванну, но для кипящей что-то еще недостаточно замерз…
– Смотрю, твою голову в кои-то веки хорошая мысль посетила, – буркнул Сердитый. – Наваристый, видать, из нее суп получиться должен. Не то что из Хмурого, там и нет, поди, кроме ругани, ничего.
– Еще одно слово, Сердитый, и я первый утоплю тебя в этом самом котле, – не остался в долгу Водник.
За столом начались привычные ругань и препирательства. Старая ведьма радостно принялась потирать сморщенные руки, направившись к дочке:
– Ах вы, волшебненькие, сочненькие вы мои! Поди, умаялись, поесть пора с пути! Когда согласия в гостях ворчливых нет, поладит час, и примирит их всех… обед, – двусмысленно высказалась скрюченная старуха, проворно зачерпывая варева из котла большой поварешкой, затем наполнила чем-то дымящимся и дурно пахнущим черный пузатый горшок и двинулась обратно к столу. – Прошу отведать, не обидьте старую!
Сварливый не выдержал первым:
– Ну все, с меня хватит! – Огненный маг поднялся из-за стола, его острая черная бородка гневно подергивалась, словно раздуваемое на ветру пламя. На кончиках его пальцев запрыгали желтые и красные искры – ведьма прекрасно поняла угрозу. – Полагаю, мой коллега Сердитый не удосужился объяснить вам, дорогая хозяюшка, зачем мы здесь. Ну, так я могу легко это исправить. Если сию же минуту…
– Сядь, болван, – прошипев, ткнул товарища локтем в бок Природник. – Только испортишь все, как обычно…
– Уж кто бы говорил…
– Кому-то тут не терпится о серьезных делах побеседовать? Иль я ослышалась, маги Рыцаря-в-короне?
Старуха-ведьма сменила зловещую улыбку на еще более жуткую гримасу подозрительности. Волшебникам как одному показалось, что в этот миг ее левый глаз будто бы выдвинулся немного вперед, наполнившись сомнением и недоверием. Весь ее странный напевный и рифмованный говор как рукой сняло.
– Коли даже супчика моего, на могильных червях да человечьих костях сваренного, отведать не желаете, пошто ж тогда помощи от меня ищете? Али не ведомо вам, что нет ведьмам дел до случайных путников, разве что самих их в суп и отправить?