Мартовское стекло: Кто убил Бога?
Шрифт:
Резко остановившись Ухундзя Юн встал напротив своей подруги, в его голове уже жил план действий:
– В мире мифических существ и Богов лучше начинать с Бога.
– Токе это будет не по душе, – Дзиндзю улыбнулась, она представила, как рассерчает Богиня, которая их же и попросила помочь. – Она будет в ярости.
Взгляд друзей слился в незримом танце, освещая все вокруг подобно невидимому свету. Они понимали друг – друга и кажется, что именно в это мгновение не было ничего что смогло бы нарушить их совместную идиллию.
– Давай не будем забывать, что
– Унхудзя, насчёт её я бы не переживала. – Девушка хитро улыбнулась. – Если только это не касается Ха Сока.
– Ты же прекрасно знаешь, о чем я…
– Знаю…
***
Тогда.
Корея. Пентхаус Ли Ха Сока. Ранее утро, по меркам многих пол восьмого утра. Запах ароматного кофе и свежих булочек с корицей, только что вытащенных из духовки.
– Мне кажется, что Ха Сок ко мне остыл. – Грустно промолвила Сергеевна, садясь за стол и притягивая к себе, как можно ближе огромную кружку капучино.
На мгновение Александр замер, держа в руках кондитерские щипцы, его взгляд блуждал по выпечке, которую он только что достал из духовки:
– Ну с чего такие мысли Сергеевна?
– Он ведёт себя так будто меня нет. Он игнорирует мои сообщения. То есть, он их читает, но отвечает на них чуть бы не через сутки. Я его не вижу толком. Такое чувство что у меня свободные отношения. – Анфиса замолчала, а она никогда не думала о том, что же между ней и Ха Соком. Серьезные отношения или же легкий флирт.
– Глупости, – Фулибанько внимательно посмотрел на подругу, при этом испытывая некие двоякие чувства, он сам был не уверен в том, что сейчас говорит или же, напротив. – Человек перенёсся из другого мира или даже вселенной что бы быть с тобой. Это явно, о чем–то да говорит?
– И несомненно из–за тебя он лишился брата. И этот факт его никак не расстроил. – В кухню вошла Надежда, девушка слышала разговор друзей и очень вовремя подоспела. Она вчера приехала в гости к своим друзьям из пригорода Сеула так как её командировка продлилась еще на неопределенный срок. А сама Надежда безумно соскучилась по своим друзьям. Рата тоже должна была приехать сегодня, билет сюда ей Оплатил Ха Сок. Так что друзья должны были воссоединиться вместе.
– Вот скажи ей Надь, – Александр деловито указал на Сергеевну щипцами. – Она очень сильно изводит себя.
Сергеевна недовольно фыркнула, осознавая всю нелепость. Да она прекрасно понимала, что Ха Сок сделал многое, чтоб быть с ней вместе, но по сути сейчас шло все наперекосяк. Он был словно айсберг, холодный, изредка согревая её своим теплом. Да он желал ей доброе утро, и скрывался подобно призраку, словно все что было это иллюзия. Игра воображения. Она просто его придумала, чтоб ей было проще жить и верить в то что она достойна быть счастливой и любимой.
– Я просто…
– Ты не даёшь себе даже и мысли быть счастливой, – Надежда перебила Сергеевну, и села рядом с ней, – Ты же сама не позволяешь себе испытать счастье. Видишь в чем–то подвох. А его нет. Он лишь в твоей голове.
Александр кивнул, и стал совершать уже привычные отточенные
– Вот оно, – молвил юноша. – Послушай ты хоть кого–то.
– Я не нуждаюсь в ваших нотациях. – Сергеевна по привычке фыркнула, странно, но её было не переубедить в том, что она неправа.
– Все просто, – Надежда пожала своими плечами будто принимая поражение. Но пытливый ум не знает, что такое проигрыш. Не тут—то было, девушка прищурила свои глаза окидывая им сначала Александра, а затем задержав его на Анфисе, сделала потрясающее умозаключение. – Просто признайся ты влюбилась. И не можешь в этом признаться даже самой себе. Но пойми мы твои друзья и мы в любом случае с тобой.
Сергеевна приподняла бровь, она знала, что Надежда действительно права, но по какой–то причине даже, не ведомой для самой себя, гнала все мысли прочь. Девушка не хотела признаваться в своей слабости. Тем–более не хотела, чтоб её видел кто–то другой:
– Я вижу, что бесполезно что—либо говорить, если бы он был мне безразличен, я бы так себя не вела. Думайте, что хотите правду я вам не скажу.
– Вот опять двадцать пять, – Фулибанько фыркнул, его лицо стало суровым, как же порой было тяжело сделать так чтоб Сергеевна признала, что она не права. Просто взяла и сказала сразу все как есть, а не изводила себя. – Мы все наступаем на эти грабли, порой признаться в этом нелегко. А если и так это не делает тебя какой–то слабой. Мы все слабы перед какими–то обстоятельствами. Мы не осуждаем, влюбилась, но и пёс с ним. Главное не ври. Это же не убьет тебя.
Анфиса как–то заинтересованно посмотрела на друга, она знала, что уже её чувства и мысли выходят за пределы и она не вольно сама для себя кричит о помощи. Но вот же нелепость ей кидают спасательный круг, а она отказывается его брать.
– Будет тебе, – Надежда успокаивающе погладила Александра по его мужественной ладони, – Мы пока бессильны. Это l'amour.
– Но я так не могу, – юноша сдвинул бровки домиком. – Вы женщины ужасны в во всем своём естестве.
– Простите, – Сергеевна немного смягчилась, – У меня ужасный характер, я тоже от него страдаю.
– И заметь мы рядом на протяжении многих лет с тобой, – Надежда стала добродушной и какой–то мягкой, словно теплый мягкий плед. Было чувство, что она сейчас укутает всех в себя и спасет от мерзких невзгод, которые тяготят их души. – Не потому что, мы тебя не любим. И тем–более не потому, что нам все равно что ты есть или же вовсе не считаем своим другом. Мы знаем, что ты хорошая и любишь нас не меньше чем мы тебя.
Анфиса виновато улыбнулась, она ценила заботу и беспокойство друзей за себя. Девушка в этом порой нуждалась больше всего. Сергеевна тоже любила их. Чувства были взаимны, но она и вправду не могла им показать этого так как боялась, что всё исчезнет. И в своей темноте, она останется совершенно одна.