Масан и Ван Тесон
Шрифт:
– А что, собственно, такого?
– Папа говорит, что каждый знает Цуна ле Го! Это же создатель Ордена, который привел чудов на Землю!
– Да уж… Достойнейший персонаж! Вот, значит, кому мы должны быть благодарны за вашу прекрасную семейку! – проворчал масан.
– Что ты бормочешь?
– Да ничего, ничего. Это я так… Ну а каким же заклинанием заряжен этот твой амулет?
– В нем «ласковый глаз Горгоны». Знаешь такое?
– А то! Эта штука замедляет движения и мысли противника, делает его тело тяжелым… Зачем тебе она?
– Ну как же? Ведь я сам еще не умею творить боевые заклинания. А вдруг какая-нибудь опасность? В нашей семье все мальчики должны быть воинами! Конечно, я хотел бы «холодный глаз», чтобы превращать врага в камень… Но это у нас мальчикам разрешают носить только с десяти лет. А мне пока еще всего семь… А вообще, больше всего на свете я хотел бы иметь собственного голема, хотя бы маленького. Между прочим, у Рулле Ван Дромма, которому тоже семь, как и мне, есть свой големчик! Но мои родители почему-то против… – Своне вздохнул.
– Ну, ну! Не грустить! Сейчас мы с тобой отлично развлечемся! Давай-ка сюда свой амулет.
– Зачем? – насторожился Своне. – Папа говорит, что никому нельзя давать свои амулеты…
– Давай, давай, не бойся. Смотри, какой мы сейчас устроим фейерверк!
Фейерверк получился, в самом деле, на славу! Взяв амулет, Карел произнес какое-то заклинание, и из артефакта полетели под потолок маленькие огненные шарики, которые стали разрываться со смешным треском и рассыпаться на многочисленные снопы цветных искр. Как настоящий салют!
Своне пришел в восторг от этого зрелища! Он хлопал в ладоши и радостно смеялся. Смеялся и вампир. Но вот последний огненный шарик рассыпался последним фонтаном искр, и комната вновь погрузилась в полумрак. Своне взял амулет в руки. Он был горячим.
– Я могу теперь опять надеть его? – спросил Своне.
– Разумеется! – ответил Карел. – Тем более, что магической энергии в нем больше нет.
– Как – нет?! – ужаснулся мальчик.
– Ну а как же ты хотел? Конечно! Из чего же, по-твоему, состоял наш салют? Я умею преобразовывать энергию некоторых заклинаний в другие виды энергии, вот и все… Вот я и сделал тебе салют из «глаза Горгоны». Хотел тебя повеселить, а то ты вздумал нюни распускать насчет голема… А ты, я смотрю, и не рад вовсе? Ладно. Есть другая идея. Подойди поближе. Знаешь, что такое «кузнечики»?
– Насекомые такие?
– Ох, темнота! Сколько, ты сказал, тебе лет? Семь? А про «кузнечиков» не знаешь! Позор! Каждый уважающий себя мальчишка из любого Великого дома должен в этом возрасте иметь «кузнечиков». Вот, держи, дарю! Нет, ну, точнее, не дарю, а даю попользоваться. Но надолго. Но я буду их у тебя брать, когда они мне понадобятся, сразу предупреждаю! Я очень часто буду их у тебя брать. Засунь в башмаки… Да не внутрь, мешать будут – просто вставь под шнурки. Да, вот так. Ну а теперь попробуй попрыгать!
Это было что-то колоссальное! Своне подпрыгнул всего лишь чуть-чуть, но взлетел при этом почти до самого потолка! Следующий прыжок был посильнее, и мальчик подскочил уже не почти, а точно до потолка, о который пребольно ударился макушкой. Сперва Своне хотел было захныкать, но потом передумал, потому что прыгать на «кузнечиках» было куда интереснее, чем хныкать. Эти «кузнечики» оказались замечательным артефактом, увеличивающим во много раз силу прыжка! Но комната Своне явна была слишком тесным полигоном для испытания этого веселого артефакта. Совершенно позабыв о своем новом друге Кареле, мальчик гигантским прыжком подлетел к двери комнаты, распахнул ее и поскакал по гостиной. Та была куда просторнее. Через несколько секунд масан, оставшийся в комнате Своне, услышал страшный грохот и звон бьющегося хрусталя. Карел почел за благо не искушать судьбу и мгновенно скрылся в привычном уже своем убежище – в шкафу.
Послышались шаги Своне. И его растерянный голос:
– Карел! Ты где?
– Где-где! Где обычно. Что ты там натворил?
– Я нечаянно. Я… Понимаешь, я прыгал и случайно сбил наш большой канделябр… Вот мне теперь влетит-то!
– Ничего. Не бойся. Скажешь – тренировался в прыжках, занимался спортом. Твои родители должны одобрять такие занятия.
И тут в комнату вошел папа мальчика – рыцарь-мститель Клаас Ван Тесон, собственной персоной. Как на беду, папа был дома и, конечно же, услышал грохот. Своне пытался объяснить, что он тренировался в прыжках, но, услышав слово «прыжки», папа тут же подозрительно уставился на башмаки мальчика. И, конечно, сразу разглядел «кузнечики».
– Откуда у тебя эта пакость? Впрочем, понятно откуда. Разве я не запрещал тебе что-либо покупать у мальчишек-шасов?
– Я не покупал. Мне это подарили.
– Своне! – серьезно сказал папа. – Это, конечно, очень хорошо, что ты не умеешь врать. Но пойми, юный рыцарь не должен даже и пытаться врать! Рыцарь должен мужественно отвечать за любые свои поступки. Ну зачем ты пытаешься рассказывать мне сказки? Подарок! Где это слыхано, чтобы шасы что-то кому-то дарили?
– Это не шасы. Мне это подарил Карел.
– Какой еще Карел?
– Просто Карел. Карел, сын тьмы.
– Так. Герр Ван Тесон младший! Если вы не хотите получить трое суток домашней гауптвахты, предупреждаю в последний раз: хватит рассказывать отцу небылицы! Сегодня без сладкого и без сказки на ночь, – холодно закончил рыцарь Ван Тесон старший и вышел из комнаты.
Из шкафа высунулась голова вампира Карела.
– Клянусь вашим Карфагенским амулетом, ну ты и идиот, парень! Зачем ты рассказал про меня?!
– А что мне оставалось делать?! Папа спросил: «Откуда артефакт?» Что я мог ответить? Рыцарь не должен врать.
– А нет ли у вас в уставе вашего Ордена какой-нибудь статьи, вроде того: «Рыцарь не должен быть лохом»? Понимаешь ли ты, что если обо мне узнают, нам запретят встречаться, и мы не сможем играть? Ну ладно. К счастью, я гляжу, уже стемнело. Я могу идти домой. Счастливо оставаться!
– Постой! – от обиды Своне чуть не заплакал. – Карел! Ну я не хотел, правда! А ты еще когда-нибудь придешь?
– Посмотрим, – проворчал вампир. – Ну все, пока! Засиделся тут с тобой, понимаешь… Да… А, впрочем, ведь мы еще не закончили с «бродячим огоньком»! Давай закончим. Только возьми уже себя в руки, наконец, и сосредоточься как следует! Всю ночь я тут с тобой сидеть не собираюсь.