Маша и Дракон
Шрифт:
Может, Рома и надеялся ещё на что-то в наших отношениях, но я уже в этот момент ясно понимала - эта страница перевёрнута и я к ней не вернусь.
К тому моменту, когда случился этот разговор с моим, теперь бывшим, парнем, отец жил у нас две недели.
Сегодня «папуля» какой-то собранный и нервный. Словно перед экзаменом. Мы были на кухне. За окном темно. Я собиралась наливать чай, после ужина.
– Доченька моя! Родная!
– он говорил очень нежно, и так ласково, что я поневоле просто таяла.
– Мы с Надеждой
Я плюхнулась на стул, в изумлении.
Ну а дальше, была долгая и очень трудная беседа эту на тему.
Отец говорил, что я должна подарить ему шанс, хотя бы дать мне достойное образование, раз всего остального я была лишена.
Я отвечала, что у меня диплом одного из лучших колледжей и в наших университетах учат не хуже американских.
Отец говорил, что я с образованием, полученным в американском вузе, потом буду хорошо зарабатывать и смогу достойно вырастить сына.
Я отвечала, что зарабатываю достаточно и нам хватает.
Отец говорил, что в Америке передовая медицина и мы так подлечим гипертонию Надежды Федоровны, что она с нами до ста лет проживёт и никакой инфаркт её не свалит.
Я отвечала, что гипертонию везде лечат одинаково: правильным образом жизни, отсутствием нервных потрясений и не переутомлением на работе. И это я ей и здесь постараюсь обеспечить.
Отец говорил, что я сама увижу мир, и дам возможность увидеть его на старости лет пожилой женщине, а сын в естественной среде прекрасно освоит язык и пойдёт в первый класс с великолепным английским.
Я... тут не придумала. И замолчала.
Вспомнила, как сама ребёнком свободно говорила с иностранными учёными на станции. Не знаю, как малышкой, но с тех пор как начала осознавать себя, помню что переходила с японского на испанский, или другой из тех языков, что знала, даже не замечая, просто когда менялся мой собеседник.
Самое смешное, потом, и в школе, и в колледже, и даже сейчас на работе требовался английский. А именно его, я и не знала. Учила как все, правда на «отлично».
Отец уговаривал всё яростнее, настойчивее. Было видно, что он действительно очень сильно хочет забрать нас к себе в Америку. Малыша задарил и очаровал. Надежду Матвеевну чуть ли не руках носил. А уж как расписывал все прелести жизни, которая её ожидает, ну и нас с Волчонком заодно: и дом у неё будет, и домработница. Последнее почему-то сразило бедную женщину и она перешла на сторону отца.
Теперь меня обрабатывали двое.
А возле подъезда дежурит Ромка. И когда только свои программы пишет...Забыл бы он меня поскорее, давит на психику его печалька...
Глава 41.
Глава 41.
Мы летим в самолёте. Между прочим, я делаю это впервые в жизни!
Абсолютно не страшно и очень интересно: и упаковка вещей в сплошной целлофан, и регистрация, и проход сквозь пищащую рамку, и самолёты за стеклянной стенкой перед выходом на лётное поле, и, конечно же, сам полёт. Кстати, обе наши стюардессы, как и в художественных фильмах - изумительные красавицы.
Волчонок задыхался от восторга (и я тоже). В свои два с половиной года он прекрасно и довольно чётко разговаривал. И сейчас, от переизбытка впечатлений, тарахтел без остановки, громко делясь впечатлениями и с теми кто хотел слушать, и теми кто не хотел. Некоторые смотрели на мальчика с умилением, некоторые с раздражением. Я же недалеко от него ушла, с той разницей, что разговаривала на порядок тише.
Стоило мне согласиться на эту авантюру с поездкой в Америку на учёбу, как всё завертелось с космической скоростью.
Я, в шоке от своего собственного решения, впала в какой то летаргический сон с открытыми глазами.
Послушно выполняла все указания отца: увольнялась с работ и подработок, подписывала нужные бумажки, собиралась.
Видимо, он уже оформил какие то наши документы, не дожидаясь моего согласия, всего лишь надеясь на него. Поэтому всё произошло быстро, через неделю мы были готовы. И теперь, оставались только завершающие штрихи: попрощаться со всеми провожающими.
Приехали Галка, Ваня и Захар. Дан не смог вырваться, шло подписание важного контракта для группы.
Всё время друзья поддерживали нас с сыночком, как могли, учитывая расстояние, и сейчас радовались за меня, считая что вот, наконец, улыбнулось счастье.
Мы грузили вещи в машину, когда подошёл Рома со своей мамашкой. Отец, как раз, скомандовал:
– Доченька, ты садись на заднее сиденье и внучонка к себе возьми. А Надежда Федоровна сядет возле водителя. Вы езжайте в аэропорт, я подъеду позже. Ещё кое-какие вопросы надо решить, но не волнуйтесь - это быстро.
У Ромки отвисла челюсть и у моей несостоявшейся свекрови тоже. Я не выдержала. Прости меня, господи, за это, и грустненьким голоском противно проблеяла:
– Папа настаивает, чтобы мы погостили у него, летим вот. Соблазнил мою приёмную мамочку домом в Америке, да домработницей. Отблагодарить хочет за хорошее отношение к его потерянной дочери. А меня учиться отправляет в университет американский. Говорит, потом деньги буду мешками получать.
– Я улыбнулась, притворно вздохнула.
– Так что не скоро вернемся...
И уже просто и серьёзно добавила:
– Прощай, Рома. Спасибо за всё. Много хорошего было.
Он понял.
В машину на заднее сиденье втиснулись все: провожающие Галка с ребятами и мы с Волчонком. Благо все четверо худые. Были бы комплекцией в Надежду Федоровну, этот номер не прошёл бы. Волчонок всю дорогу "по рукам ходил".