Маша и Позитивный мир
Шрифт:
С трудом, но я всё-таки нашла в себе силы посетить туалет. Потом, придерживая веко пальчиком, отрыла в шкафу ночную сорочку.
Расплести свитое на голове гнездо даже не подумала, а про макияж вообще не вспомнила. Зато, когда утомлённое алкоголем тельце оказалось на кровати… О-о-о… рай существует! Гарантия двести процентов.
Растянув рот в очередном зевке, я расслабилась и начала проваливаться в сон. Но едва ухватила за хвост яркое, наверняка интересное сновидение, как над ухом прозвучало:
– Ну что, хорошо повеселилась?
Это
– Хватит притворяться, – усмехнулся мужчина.
Его бархатистый голос был знаком, но чувства умиления, как в прошлый раз, не вызвал. Просто я по-прежнему пыталась открыть глаза и… нет, не могла. Пошевелиться – тоже!
Ощущение оказалось поистине жутким.
Я лежала, чувствовала биение собственного сердца, тепло, подаренное мягким, почти невесомым одеялом, прохладу шёлковых простыней… Ощущала, как в лёгкие проникает воздух, как грудь приподнимается на вдохе и опускается на выдохе. Мурашки ужаса, выступившие на коже, и холод, внезапно сковавший ступни. Словом – всё! Но не могла шевельнуть даже мизинцем.
Спустя несколько секунд к горлу подкатила паника. Но прежде чем она стала всеобъемлющей, я успела собрать волю в кулак и предпринять ещё одну попытку вырваться из странного состояния.
Но… ничего. Ноль.
Мамочки! И как это понимать?
– Эй, подруга? – вновь позвал черноволосый… ну не бог, но почти. Ещё через секунду присвистнул и добил: – О… да у тебя, похоже, отравление.
Отравление? Какое? Откуда? Я ведь ничего не ела!
– Не бойся, – попытался успокоить визитёр. – Сейчас…
Я хотела возмутиться: что значит «не бойся»? Как можно не бояться, когда с тобой творится такое?
Но сказать что-либо, конечно, не смогла. А потом почувствовала, как прогибается матрас, а меня приподнимают сильные, но довольно грубые руки. Дальше – больше. Шероховатый палец отодвинул нижнюю губу, а спину обдало жаром. Я с некоторым запозданием сообразила, что брюнет сел, подперев меня собственным телом, но это, конечно, не главное.
Пальцы! Уверенные, но совершенно невкусные, пытались разжать мои сведённые зубы. Вот тут паника немного отодвинулась… Просто в сознании вспыхнул вопрос – а этот варвар, он давно свои руки-то мыл?
– Держись, – шепнул брюнет и, справившись с моим оскалом, заставил запрокинуть голову. В следующую секунду я ощутила на языке ну о-очень неприятный вкус.
Это было горько, вязко и бесконечно гадостно! Настолько, что я всё-таки сумела совладать с собственным телом и дёрнуться, но…
– Не смей выплёвывать! – рыкнули в самое ухо.
Я не хотела, однако подчинилась. А после ещё нескольких вливаний услышала почти ласковое:
– Умница, детка.
Только теперь я осознала, что мерзкий вкус уже не мучает, а пожар, тлеющий во рту, вызван остатками лекарства. Этот момент подарил толику облегчения, даже слёзы по щекам побежали.
– Потерпи. Пара минут – и всё пройдёт, – шепнул брюнет.
Ввиду того, что иных вариантов не имелось, я поверила. И неприятные ощущения действительно начали отступать, правда, этим дело не ограничилось…
Не знаю почему, но ужас и оцепенение не просто исчезли, а сменились другой, совершенно неожиданной реакцией – я почувствовала прилив очень характерного жара, не менее характерную расслабленность и желание, сосредоточенное внизу живота.
Попытки открыть глаза тут же прекратились. Теперь я, наоборот, жмурилась, прислушиваясь к себе.
Вот какого, спрашивается, фига? Я же только что на пороге смерти стояла. Я умирала, в мой рот вливали какую-то горькую мерзость, и сейчас мне должно быть как минимум плохо. А я?
Впрочем, что я всё о себе да о себе? Дорогой организм! Прости за грубость, но ты сдурел? Откуда это всё? Что за требование секса?!
– Прошло? – прежним шёпотом поинтересовался брюнет, и я едва не взвыла.
Просто его дыхание щекотнуло ушко, от чего миллиарды мурашек, блуждавшие всё это время по коже, резко устремились в одну маленькую, но очень интимную точку. Ну не гады ли? А ну стоять!
Вздрогнув, я буквально отодрала себя от мужчины и, встав на карачки, неловко отползла на пару метров. Потом повернулась к предводителю «чёрных» лицом, и…
Бог мой… зачем я это сделала?
Когда в этих чернющих глазах блестела насмешка, он был великолепен. Теперь, когда в них застыло искреннее беспокойство… О нет! Нужно срочно взять себя в руки!
– Только не говори, что пила дьярну, – прерывая внутренний монолог, сказал он.
Я замерла, красиво хлопнула ресницами и переспросила:
– Что?
Губы брюнета дрогнули в улыбке, и я снова начала таять. Пришлось отвесить себе пару мысленных пощёчин, чтобы хоть в какое-то подобие нормы прийти.
А визитёр окинул меня оценивающим взглядом, и его улыбка стала шире. Вернее, не только шире, но и прекраснее.
– Ясно, – со вздохом заключил он. – И сколько глотков?
– Э… – откликнулась я.
Но через пару секунд до затуманенного внезапными желаниями мозга всё-таки дошло, что речь о местной самогонке, и я ответила, причём честно:
– Два.
А что? Ведь действительно так.
Брюнет молчаливо усмехнулся и встал. Как ни печально, но в этот миг мне вновь пришлось прицыкнуть на собственный организм. Просто этот обнажённый торс, рельеф мускулатуры и узкие бёдра… О! Мама дорогая, ради такого стоило попасть в фэнтези!
– Детка, всё хорошо? – окликнул брюнет, и я поспешно кивнула. Тут же удостоилась ответного взгляда – пристального и очень серьёзного.
Уж не знаю, к каким выводам пришёл предводитель «чёрных», но от прежнего дружелюбия мало что осталось. Когда он заговорил вновь, голос звучал довольно холодно, даже жёстко: