Машенька для Медведевых
Шрифт:
— А ну, повтори?!
— Миш, ты это, ложись давай! — брат чует жареное и вскакивает со своего места.
— Нет-нет, — я тоже поднимаюсь. Грёбаный больничный балахон пипец неудобный! — Мне уже норм! — разминаю шею, чувствуя головокружение. — Давай, повтори, что сказал! Моя девушка — твоя девушка? А то я ни хрена не понял?!
— Миш, харе уже бессмертного изображать, ложись давай! У тебя рёбра ещё не зажили!
— Иди в жопу! — делаю резкий выпад и хватаю брата за ворот рубашки. — Яйца
Меня люто кроет. Бесит, что брат меня совсем за дебила держит! Я же чувствую, между нами с Машей что-то точно было! Да и она ко мне неровно дышит! Видел, как беспокоилась! И чувства свои не обманешь. Она дорога мне. Я влюблён! Маша мне всю ночь в эротических снах снилась!
А он мне — «делить будем»! Какого хрена я её делить должен?!
Кулак летит в челюсть старшему брату!
Саша не сопротивляется, и это бесит ещё сильнее.
Снова размахиваюсь и пробиваю ему в пятак!
— Что ты с ней делал?! — сам не знаю, почему меня так дико триггерит от этой темы.
В этот момент в голове всплывают какие-то смутные образы.
Маша, брат… и я.
В груди что-то туго стягивается. Я вспоминаю милое, невинное личико Маши и снова ударяю брата.
Голова просто раскалывается!
Мать твою! Да что за хрень!?
Слышу, как сзади распахивается дверь, и…
— Миша! — звонкий голосок звучит взволнованно. — Ты что делаешь?!
Оборачиваюсь.
С порога к нам с братом летит Маша.
Сегодня на ней длинное белое платье-сарафан. В нём она похожа на нимфу…
Порывисто ловлю её, обнимаю, прижимаю к себе и вдыхаю цветочный аромат её волос.
Воспоминания этого запаха встаю яркой стеной. Атакующие мозг образы мелькают перед глазами.
Пытаюсь ухватиться за них, но… они словно выскальзывают!
Сжимаю Машу крепче, снова зарываюсь носом в шелковистых прядях.
Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы унять дикое сердцебиение. Я проваливаюсь куда-то в бездну. Не понимаю, что настоящие воспоминания, а что — плод моей обострившейся ревности.
Брат берёт Машу сзади в нашем загородном доме, она сперва вырывается, потом кончает… Я участвую в этом, меня это возбуждает… Чёрт… это же бред какой-то? Это было? Но почему? При каких условиях? Как я мог так относиться к девушке, в которую влюблён?
Зажмуриваюсь, сталкиваю нас лбами.
Обхватываю её лицо в ладони, чувствую, как дрожит…
— Помоги мне вспомнить, — хриплю, умоляя.
— Я боюсь… — шепчет робко. — Боюсь, Миш… может, не надо?
— Ты ни в чём не виновата… ты…
Её нежное дыхание на моей коже. Маша облизывает пухлые губки, и я вторю её примеру. Касаюсь сочной мякоти языком, нежно веду по морщинкам, а потом погружаюсь глубже. Провожу по зубкам, ласкаю её нежный ротик.
Тело простреливает острым потоком эндорфинов.
Прижимаю её к себе и, словно под анестезией, не чувствую боли в перебинтованных рёбрах. Ничего, кроме заоблачного счастья, не чувствую.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я перестаю целовать Машу.
Потом несколько часов или мгновений мы просто стоим обнявшись, прижимаемся друг ко другу…
Ласково глажу её по спине, а когда, наконец, позволяю отстраниться и смотрю в её ясные голубые глаза, понимаю, что всё помню.
Помню всё до мельчайших подробностей. Все свои косяки, от которых хочется обратно себя на больничную койку уложить. Сашке ещё тумаков надавать. И умолять, умолять Машу простить нас…
Беру её за руку и веду в сторону кровати.
Саша тоже поднимается, следует за нами, с опаской поглядывая на меня.
Нормально я его приложил. Но ещё один синяк на скуле погоды не сделает. Хмуро смотрю на него, но в драку больше не лезу.
Замечаю, как Маша и Саша переглядываются украдкой. Хм… что это они? Успели уже сблизиться, пока я в больнице валяюсь? Сашка, блин, хер пронырливый!
Ну ничего, рано меня ещё со счетов сбрасывать.
— Ох, — откидываю голову на подушку.
Маша реагирует моментально.
— Тебе больно? — нависает надо мной, а я делаю самое страдальческое выражение лица, на которое только способен. — Где болит? — заботливо поправляет подушку, гладит по голове. — Тут? — касается рёбер.
— Нет… — изображаю мученика, а сам кайфую, когда её локоны длинные меня по лицу щекочут.
— Миш… ты просто распереживался, — она робко тянется к моей руке, и я тут же ловлю её ладошку. Маша смущается жутко, но убрать руку не спешит. — Нельзя же так… Тебе надо беречься… — поднимает на меня свой ясный взгляд. Кусает губы, явно волнуется. — Ну что, ты что-то вспомнил?
Смотрю ей прямо в глаза.
Маша… ты так смущаешься из-за того, что было между нами? Из-за того, что мы, дебилы, натворили?
Начали мы не с того, это верно.
Но продолжим обязательно так, как надо!
Хм… а что если… что, если нам с тобой заново познакомиться?
— Нет, — пожимаю плечами. — Ничего я не вспомнил. Ничего, кроме тебя, — усмехаюсь и подношу её ладонь к губам. — Помню, что и раньше целовал тебя, и что это было также приятно, как и сейчас. Правильно помню?
Её щёчки моментально вспыхивают. Маша ёрзает на месте, а потом еле слышно и жутко смущённо шепчет:
— Да…
Ловлю подозрительный взгляд Саши на фоне и, когда малышка не видит, невозмутимо приподнимаю бровь, мол, чё смотришь?