Машина ужаса(Фантастические произведения)
Шрифт:
Глава XIII
Мой приятель нападает на след
— С этого же дня начались и мои розыски мисс Дорсей. И сразу я наткнулся на такие удивительные вещи, которые нередко отвлекали меня от поставленной цели.
Странное впечатление произвел на меня самый остров, на который я попал. Представьте себе песчаный гребень километров десяти в длину и трех — четырех в ширину, выдвинутый из океана медленным нарастанием дна. Голый песок и ни клочка зелени, если не считать недавних чахлых посадок, имевших, видимо, целью укрепление берега; вокруг немолчный рокот моря, набегающего неустанными рядами волн, разбивающихся о камни на юге и рассыпающихся мелкой зыбью на отмелях на севере. Наверху пламенеющее глубокое небо, кажущееся здесь такой же негостеприимной пустыней, как океан и земля.
В этой рамке суровой природы развернулась кипучая деятельность человека, разметившего прямыми линиями и твердыми углами этот дикий край, опутавшего его сетью проводов, утыкавшего его мачтами и трубами и сковавшего зыбучий песок железом и камнем. Об эстетике здесь, видимо, не заботились: это была первозданная природа и вылившаяся в материю, поработившая ее, воля человека.
Южная часть острова, к которой мы причалили на катере, была занята небольшим рабочим поселком. Это было удручающее зрелище. Несколько сотен домиков, похожих друг на друга, как монеты одной чеканки, выравненные по линейке, как на шахматной доске, напомнили мне читанное когда-то описание аракчеевских военных поселений, — конечно, приспособленных к духу времени, с электрическим освещением, прекрасной мостовой, своей газетой, клубом, театром, больницей и церковью.
На всем лежала такая печать унылого однообразия, гнетущей придавленности, такими жутко одинаковыми бесцветными, как стертые монеты, и угрюмыми показались мне обитатели этих домиков, что мне стало страшно. Это были мои товарищи, сотрудники, быть может — надолго.
Рядом с поселком, несколько дальше вглубь острова, высились мрачные корпуса заводских зданий, грохочущие смутным гулом, от которого вздрагивала земля, неустанно скрежещущие лязгом машин и выплевывающие ритмически без перерыва, без устали клубы вонючего беловатого дыма.
Справа от них, на берегу, стояли два больших водоподъемных здания, откуда морская вода сбегала сначала в открытые огромные цистерны, потом в градирни и, наконец, поступала для какой-то переработки при помощи электричества в большие баки и центрифуги правого корпуса завода.
Левые корпуса были заняты переработкой нефти, что было официальным назначением завода. Слева у берега другие цистерны с водоподъемниками питали большие опреснители, служившие источником питьевой воды для всей водопроводной сети острова.
Дальше, на протяжении, вероятно, около десяти квадратных километров расстилалось удивительное сооружение, значение которого сначала я не понял, да и сейчас представляю себе смутно. Вообразите, на протяжении трех километров в ширину и четырех или пяти в длину бесчисленное количество зеркал из какого-то блестящего отполированного металла, поставленных под различными углами, постоянно меняющимися автоматически по мере продвижения солнца по небосводу. Они. были похожи на огромные фантастические цветы, неустанно и неизменно поворачивающиеся своими гигантскими чашечками к потокам лучей, которые они жадно глотали этими сверкающими поверхностями. Уверяю вас, это было поразительное зрелище. Первый раз, когда я увидел это необозримое пространство, усеянное бесчисленными зеркалами, перебрасывающимися каскадами света, я простоял около часу, не двигаясь с места, пораженный этой картиной, не в силах отвести от нее глаза. Я не представляю себе в точности механизма этого сооружения, но думаю, что его назначение было — поглощение солнечной энергии и превращение ее в тепло, в электричество, в энергию каких-либо химических процессов, с тем, чтобы в результате получить двигательную силу для колоссальных машин, работающих на острове. Это, конечно, мое предположение, так как я не знаю, возможно ли это вообще и много ли энергии может дать такая батарея…
— Приблизительно это нетрудно подсчитать, — перебил Юрия Сергей Павлович, — если только твоему патрону посчастливилось разрешить этот вопрос, над которым давно уже работает техника, и если ему удалось использовать всего только десятую часть всей энергии, падающей на его приемники, он является хозяином огромнейшей силовой станции в мире. Можно считать, что в средних широтах на один квадратный метр поверхности, перпендикулярной к солнечным лучам, принимая уже во внимание поглощение лучей земной атмосферой, падает в минуту солнечной энергии в количестве, равноценном десяти большим калориям, то-есть достаточном для нагревания на один градус десяти килограммов воды. Если площадь приемника ты определил в двенадцать квадратных километров, то это в сумме дает в минуту до ста двадцати миллионов калорий или два миллиона калорий в секунду. Так как одна калория равноценна 426 килограммометрам, а 75 килограммометров в секунду составляют одну лошадиную силу, то простая арифметика дает тебе цифру около 11 миллионов лошадиных сил. Если, повторяю, считать, что Эликотт сумел использовать только десять процентов этой энергии, то получается цифра свыше одного миллиона лошадиных сил, то-есть почти вдвое больше мощности всех установок Ниагарского водопада.
Мы с Юрием сидели молча, подавленные этими красноречивыми цифрами.
— Попытки утилизировать солнечную энергию, как источник двигательной силы для машин, производились неоднократно. Делались они, главным образом, именно в Америке, например в Лос-Анжелесе, позже в Пенсильвании — известные установки Шумана. Наконец, приемники с автоиспарителями системы Берланда, — все это примеры подобных попыток. Однако, практического значения все эти конструкции не получили, во-первых, благодаря дороговизне и трудности устройства, во-вторых, благодаря слишком незначительному коэффициенту полезного действия, то-есть эксплуатируемой доли энергии. Но Эликотту, очевидно, удалось решить эту задачу и получить таким образом в колоссальном количестве даровую энергию.
— Но ведь это что-то подавляющее, — сказал Юрий. — Я никогда не предполагал чего-либо подобного. Теперь мне многое стало ясным, чего до сих пор я не понимал. В этом огромном зеркальном поле и заключается, значит, главный источник силы этого человека. И мне кажется, что, когда машины, потребляющие эту энергию, бездействовали, — приемник все-таки работал, собирая, так сказать, ее впрок, аккумулируя ее каким-то образом, если только это возможно.
— Наверное так оно и есть, — ответил Морев, — например, он заряжает ею, быть-может при помощи электрического тока, какие-нибудь мощные аккумуляторы.
— Вероятно. Но кроме того, рядом с этим солнечным полем были огромные запасы нефти, при помощи которой работали машины на заводе, а может быть и те таинственные механизмы, которые были доступны только избранным. Потому что дальше за нефтяными цистернами весь остров был перерезан стеной, уходившей у обоих берегов приблизительно сажен на сто в море. Стена эта футов десяти высотой была каменная, увенчанная, кроме того, остроконечной стальной решеткой. Эта ограда и была тем пределом, за который никому из обитателей городка не разрешалось проникать ни под каким видом. Было лишь несколько человек, нужных работников, видимо таких, которых Эликотт крепко держал в руках, и которых от времени до времени вызывали туда для каких-то работ. Но их, очевидно, умели заставить держать языки за зубами: по крайней мере на первых порах для меня все, что делалось по ту сторону стены, было окутано непроницаемой тайной. И между тем я сразу понял, что, конечно, только там можно искать разгадку тайны, только там может быть мисс Дорсей, если она вообще здесь.
Среди этих привилегированных, имевших доступ за «портов забор», как звали в поселке стену, был и мой приятель Маттео Ричи; это давало мне некоторую надежду. Во всяком случае было очевидно, что добиться успеха можно, только попав в число этих избранных.
О проникновении за роковую черту силой нечего было и думать. Два прохода в стене ограждались тремя рядами металлических платформ, соединенных, очевидно, с источником электричества сильного напряжения.
Миновать их было невозможно; прикосновение к ним было смертельно, не говоря уже о том, что оно вызывало трезвон особой сигнализации.