Маска чародея
Шрифт:
Я с трудом сглотнул и заставил себя сказать:
– Да, это так.
Теперь взгляд Венамона стал еще более пронзительным, чем прежде. В зале воцарилась абсолютная тишина. Присутствующие затаили дыхание.
– Что ж, тогда, кто же ты, дитя?
Я принялся судорожно обыскивать свой разум: Отец? Бальредон? Лекканут-На? Что мне делать? Но все они хранили молчание, ничто не возбудило их интереса данная ситуация никоим образом не касалась их собственных планов. Я остался
Я посмотрел на Неку и Тику. Их лица были непроницаемы, как маски. Все замолчали, слушая, что я скажу дальше, словно от этого зависела судьба всех и вся. Думаю, так оно и было. Я не понимал, почему госпожа Хапсенекьют не отрепетировала со мной этот разговор. Это же было совершенно нелогично. Возможно, она действительно верила, что я был могущественным чародеем, лишь притворявшимся неразумным мальчишкой, несмотря на все свидетельства прямо противоположного. Если я представлял собой нечто большее, нежели обычный человек, от меня следовало ожидать, что мне заранее будет известен ход событий. Что же тогда она имела в виду, когда сказала: «А теперь мы рискуем всем»?
Теперь единственное, что мне оставалось, дабы достойно сыграть свою роль – надеть на себя маску чародея.
– Великий Царь, – сказал я, – я Секенр из Страны Тростников, чародей, сын чародея Ваштэма, о котором ты, несомненно, наслышан.
– Да, – кивнул Венамон. – Твоего отца боялись повсюду. Но он уже мертв.
Я тщательно обдумал свой ответ. Я дрожал и слабел от страха, но все же был уверен, что мои последующие слова обязательно должны были быть такими:
– Его боялись больше всех остальных, мой господин, но теперь он мертв, и мертв только потому, что я убил его. Следовательно, теперь меня стоит бояться больше всех остальных.
Из толпы раздались вздохи, за которыми последовал настоящий шквал удивленных перешептываний.
– Ты убил собственного отца, – сказал король, и это было утверждением, а отнюдь не вопросом.
Тика посмотрела на меня так, словно никогда не видела прежде, и ей явно не понравилось то, что она увидела. В этот момент у меня перехватило дыхание, так что я при всем желании не смог бы произнести ни слова. Я был на грани срыва – я боялся, что расплачусь или потеряю сознание, или просто убегу прочь. Под своей роскошной одеждой я насквозь взмок от пота.
Слов у меня просто не было. Тогда я сложил ладони и развел их в стороны. Там плясали крошечные язычки белого пламени.
Царь ничем не выказал своего удивления.
– Подойди и сядь рядом со мной.
Я поковылял вперед.
– Сюда, – показал он. Евнух положил подушку на верхнюю ступеньку, у ног царя.
На негнущихся ногах я поднялся по ступенькам и сел, положив руки на колени ладонями вверх, и пламя прорывалось у меня между согнутыми пальцами.
– А теперь расскажи мне, Секенр, сын Ваштэма, что ты знаешь о замыслах богов?
Почему бы ему не спросить об этом священника?
– Великий Царь, – начал я, – я путешествовал в Страну Смерти. И вернулся оттуда. Из владений Сюрат-Кемада.
– Хемада, мальчик. Здесь, в Дельте, мы говорим Хемад, когда называем имена богов. У нас он зовется Сюрат– Хемад.
Я поднял на него взгляд, на миг изумленный его тоном педантичного учителя. Живая сторона его рта слабо улыбалась.
Я сглотнул, сделал паузу и продолжил:
– Я выполнил там одну миссию в домах наших прародителей… и узнал множество разных вещей.
Король напрягся, как рыбак, почувствовавший первую сильную поклевку.
Значит, вот что его интересует!
– А ты не открыл секрет вечной жизни? Правда ли, что чародеи могут жить вечно?
Я сжал руки в кулаки и выпустил из них пламя.
– Сомневаюсь, чтобы они жили вечно, о великий Царь. Всепожирающий Бог в конце концов поглотит всех нас. Но я могу сообщить тебе, что моему отцу было уже больше трехсот лет, когда я совершил… то, что мне пришлось совершить.
– Чародеи и цари похожи, Секенр. Нам обоим приходится делать то, что было бы достойно порицания, если бы это сделал кто-то другой.
– Мне тоже так кажется, о могучий Царь.
Венамон задрожал, его руки и ноги свело сильнейшей мучительной судорогой, голова затряслась так, что страшно было смотреть. Мне показалось, что он вот-вот свалится с трона и рассыплется, превратившись в кучку костей и праха. Евнухи подхватили его, выпрямили и усадили вновь. Какое-то время он просидел, свесив голову, хрипя и откашливаясь. Но затем заставил себя заговорить:
– Секенр, а меня ты можешь сделать чародеем?
– Нет, повелитель. Я и сам-то не могу стать им. Скорее, магия сама приходит ко мне.
Венамон мешком осел на троне.
– Этого-то я и боялся.
– О Великий Царь, я знаю дорогу в Страну Мрака, свободно владею языком ее обитателей, но не могу вернуть душу с пути, который ей в конце концов суждено пройти.
– Тогда что же ты можешь? Какой вообще прок от твоей магии?
– Временами я и сам не знаю. Она затаилось во мне, подобно буре. Когда она поднимается, я способен на многое.
– Так ли это?
В этот момент я бросил взгляд на присутствовавших. Знать по-прежнему стояла на одном колене. Евнухи остались распростертыми на полу, но подняли головы. Неку и Тика внимательно следили за нашим разговором.