Маска для канцлера
Шрифт:
– Я такого не говорил, - ответил мой враг. – Но ты ведь не будешь отрицать, что источник проблем Лессы – это ты.
– Хватит! – Лесса подскочила на ноги. – Хватит обсуждать так, будто меня здесь нет. Феон, Эд ни при чем. Он не виноват, что я оказалась в его теле. И затрийцы идут за нами из-за моих ошибок. И…
– Маска! – крикнул я, но было поздно. Тьма взметнулась вокруг Лессы – она все еще не обрела контроль, темной силы было слишком много. А малейшие эмоции рушили контроль. Контроль, которого сама Лесса не знала.
Темная фигура отделилась от её тела и ринулась к Феону. Опять! Сейчас Тьма переполнена
– Уйди-и-и, - прошелестел голос.
– Нет, отступишь ты. Немедленно! – Я сжал кулаки, но Тьма уходить не собиралась. Наоборот, почувствовал, как она пытается меня обойти. – Ты меня слышала? Думаешь, если я в другом теле, то не найду на тебя управу? Вон!
И призвал свет. Да, пока еще слабый, но – свет. Тьма медленно отступила, растворилась в теле Лессы, и я понял, что все это время едва дышал.
– Маску, Лесса. И не смей её снимать, - скомандовал я.
На этот раз Алессия послушалась. Она будто не понимала, что происходит. Но стоило черной ткани коснуться лица, как она бросилась к Феону.
– Прости! – склонилась над ним. – Прости, пожалуйста, я не хотела.
– Ничего, - прошептал тот едва слушающимися губами. – Я в порядке.
Я протянул ему руку, помогая подняться. Феон покосился на меня – и протянул ладонь в ответ.
– Спасибо, - сказал сбивчиво.
– Не стоит, - ответил я.
– И все-таки, что это за сила?
– Моя тьма.
В глазах Феона мелькнул плохо сдерживаемый страх. Да, именно так Тьма и влияла на людей – внушала ужас, отвращение. Все эти эмоции я испытал на себе и привык, поэтому нынешнее отношение населения Виардани не сильно задевало. Привычка решает все.
– Не беспокойся, - сказал Феону. – Когда между нами будет поединок, я не сниму маску.
– Я и не… Постой. Твоя маска для того, чтобы контролировать тьму?
– А ты еще не понял? – Я пожал плечами. – Да, на неё наложен ряд заклинаний, чтобы подобного не случалось. Там, во время боя с затрийцами, мы с Лессой встретились с еще одним носителем тьмы. Он погиб, и сила в моем теле возросла. Поэтому я и прошу Лессу не снимать маску – это может плохо кончиться. Для каждого из нас, потому что, стоит Тьме почуять свободу, она вырвется. И её будет уже не остановить.
Феон молчал. Растерянно молчала Конни. Я развернулся к Лессе – она смотрела на меня полными ужаса глазами. Да, это страшно, когда понимаешь, сколько вреда можешь причинить окружающим людям. Но выбора не было. Я потерял его давно – когда решился схлестнуться с одним из самых опасных чудовищ Виардани. Самой Тьмой.
– Не беспокойся, пока на тебе маска, ничего не случится, - сказал Лессе. – Ты как? Сможешь ехать дальше?
– Смогу, - поспешно ответила она. Видно, не только мне хочется покончить с этим раз и навсегда.
– Тогда поехали. Осталось немного, потерпи.
Мы снова выдвинулись в путь. Я по-прежнему держался рядом с Лессой, а она совсем упала духом. Все больше молчала, будто не замечая, что мы рядом. Ничего, еще пару дней. Всего пару дней – и мы поменяемся обратно. О том, что Эдра откажется нам помочь, я старался не думать. Она не сможет! Не будь я канцлер Виардани.
ГЛАВА 26
Здравствуй, Каури
Алессия
Странно. Я так стремилась домой, а теперь, когда до Каури осталось меньше суток пути, больше всего мечтала, чтобы дорога длилась бесконечно. Да, мне было сложно. Тьма бушевала внутри. Иногда я почти не слышала её – только глухой рокот силы, едва сдерживаемой маской. Но в Каури мы снова поменяемся телами, и Эдмонд уедет. Он не останется, как бы я не просила. И с собой не возьмет, хоть я бы отправилась с ним на край света. Почему все случилось именно так? Почему не могла полюбить Феона: доброго, понятного и простого? Но сердце не обманешь, и сердце требовало любви только от одного человека. Того, кто никак не мог её мне дать.
Эдмонд Лауэр. Имя, которое въелось в самое сердце и не собиралось его покидать. Я все еще чувствовала прикосновения теплых рук там, в деревенском домике, когда Эд пытался успокоить и оградить меня от Тьмы. Кажется, я стала лучше его понимать. Эд не был добрым в прямом понимании этого слова. Но он умел заботиться о том, кто ему дорог. В нем было запредельное чувство долга – не только перед Виардани, но и перед теми, кто его окружал. И совсем не было любви.
Это была последняя остановка перед тем, как мы въедем в Каури. День выдался на удивление солнечный – такая редкость среди промозглой осени. Конни колдовала у маленького костерка, устроенного Феоном, а мы с Эдом сидели чуть поодаль на его плаще. Он больше молчал в последние дни, но сейчас мне безумно хотелось с ним поговорить. И Эд поддавался. Он чувствовал то же, что и я – тревогу. А наша ничего не значащая беседа помогала хоть ненадолго с ней справиться. Не знаю, в какой момент мы с безделушек свернули на серьезную тему. Наверное, в тот, когда я спросила:
– Эд, а как ты стал канцлером Виардани?
Эдмонд замолчал. Уже думала, что он не ответит – от личных тем Эдмонд уходил, но все-таки ответил:
– Так вышло. В пятнадцать лет я сбежал из дома. На первом же постоялом дворе меня обманули и выманили все деньги, которые были при себе, поэтому в столицу шел пешком. А когда пришел, понял, что никто меня не ждет. Искал работу, но никто не хотел связываться с мальчишкой. Воровать я тоже не мог – умирать буду, но не стану. Вот и выкручивался, как умел. И моя магия только добавляла проблем. Я тогда не мог особо контролировать смену внешности. Засыпал одним, просыпался другим. Любые эмоции рушили баланс, поэтому пришлось избавиться от эмоций.
– А почему ты ушел из дома? – осторожно спросила я, опасаясь, что спугну, но, видимо, у Эда действительно было неплохое настроение.
– Из-за магии и ушел. Эта магия – проклятие моих земель, моего рода. Появляется нечасто, но считается, что тот, кто её унаследует, проклят и несет несчастье всем, кто находится рядом. Вот родители и посадили меня под замок, чтобы никто не узнал. Сначала это не сильно тяготило, с возрастом – все больше. И однажды я решил, что лучше просто уйти. Обрести свободу и не доставлять проблем. Но никак не думал, что не приспособлен к жизни. Пришлось быстро учиться на собственных ошибках.