Маска счастья
Шрифт:
Водителю «Волги» мы заплатили по настоянию Гримма всего пятьдесят долларов – за моральный ущерб и потрясение, пережитое нами в пути.
В десять нас разбудил звонок секретарши главного механика, сообщившей, что в одиннадцать за нами приедет машина и отвезет нас на полигон. Завтраки в нашем «отеле» были не предусмотрены, так что растворимый кофе и кипятильник, которые я взяла с собой, а также пачка печенья оказались нелишними. Позавтракав таким образом, мы с Гриммом спустились к авто. Нас ждал «Газик», именуемый в народе «козел». Сорок минут мы ехали
Нас встретил главный механик – суровый усатый мужчина. Рядом с ним стояли трое мужчин со слегка пришибленным видом – они явно не привыкли встречать представителей инофирмы.
– Вы видите! – грозно и без всякого предупреждения накинулся на Гримма главный механик, указывая пальцем на своих оробевших спутников.
Гримм посмотрел в их сторону, не дожидаясь моего перевода. Ни он, ни я не обнаружили ничего аномального.
Главный тем временем продолжал:
– Чуть не убились сейчас, испытывая вашу трубу.
«Пришибленные» стали еще печальнее.
– Что за… вы нам поставили?
Тут с переводом я замялась… Уловив, однако, общий смысл, Гримм с надеждой посмотрел на меня. Воспользовавшись паузой в обвинительной речи главного механика, я перехватила инициативу:
– Господа, что же это мы стоим, давайте присядем и обсудим все спокойно.
– Да где присядем?!! – загремел успокоившийся было главный механик, и чудом спасшиеся работники мелко закивали. – Там воды по колено!
Оказалось, что поставляемые нами трубы не просто не выдерживают гидроиспытания, а лопаются даже при незначительном увеличении давления. Воду, подаваемую для испытаний, не успевали отключать, и испытания проходили под знаком Нептуна. В последний раз металл оказался настолько непрочным, что труба разорвалась, а осколки ее разлетелись во все стороны, действительно чуть не покалечив операторов. Придя в себя, операторы сообщили нам, что за всю свою трудовую деятельность они подобного не встречали.
Гримм внимательно слушал объяснения и делал пометки в блокноте, устроившись на скамейке под пожарным щитом. Почувствовав себя в родной стихии, он приободрился и выглядел совсем молодцом, увлеченно записывая все данные, составляя графики. Спустя полчаса взявший себя в руки главный механик, уже не нуждаясь в моих услугах, помогал ему в составлении кривой, объясняясь на каком-то птичьем языке. Повеселевшие операторы уселись под елкой курить, а я, ощущая свою ненужность, прогуливалась взад и вперед.
Наконец, основные параметры были обсуждены, в зал, где недавно проходили испытания, мы так и не рискнули войти и, мирно погрузившись в «козла», поехали назад в город.
Главный механик повеселел, тяжесть ответственности уже не давила на его плечи, ведь ее разделил похожий на гномика немецкий инженер Гримм.
Обсудить создавшуюся ситуацию и составить протокол предполагалось в кабинете главного механика в объединении.
Нас провели в столовую, где все сотрудники управления «Спирьтранснефти» каждый день проводили свой обеденный перерыв. Главный посадил
Гримм с аппетитом съел и первое и второе, выпил компот из чернослива и по примеру сидящих вокруг вилкой выковырял чернослив из стакана. Он выглядел почти счастливым.
В кабинете главного механика собрался весь технический отдел. Клубился табачный дым, многоголосый говор походил на жужжание, которое чуть стихло, когда мы вошли в кабинет.
Гримм с удивлением озирался вокруг. Рядовое обсуждение испытаний было запланировано организаторами как грандиозное шоу, и от нас безусловно чего-то ждали. Поэтому нас посадили в центре, включили видео, и на экране возникла труба и ее последующие бесславные трансформации. По окончании фильма вся аудитория с жадным интересом посмотрела на нас.
Гримм откашлялся и уверенно стал высказывать свои соображения. Его доводы были логичными и конкретными.
– Вина нашей фирмы очевидна, но и режим испытаний был неправильно подобран, – такова была основная мысль.
Все загудели, задвигали стульями, в адрес Гримма посыпались вопросы, Гримм отвечал, я переводила со скоростью пулемета.
– Мы что здесь, дураки, что ли? – спросил кто-то. – Россия – не помойка, хватит присылать нам всякую ерунду!
– Вина коммерческого отдела здесь налицо, – слабо протестовал Гримм. – Просто для класса поставленных труб режим испытаний был неверен.
– Так нечего было халтурить и продавать невесть что. На тебе, боже, что нам негоже, так, что ли? – волновались вокруг.
Гримм облизал пересохшие губы.
– Я просто не могу понять, в чем дело, такого позора я не припомню, – пожаловался он мне.
– Нам трубы класть надо, а теперь что делать? – крикнули из дальнего конца кабинета.
– Господа, господа! – Гримм попытался утихомирить взволнованных людей. – Конечно, нам придется поставить взамен качественные трубы, без сомнения.
Гул усилился.
– Нам трубы сейчас класть надо, – монотонно гудел все тот же угол комнаты.
По оживленному виду главного механика было видно, что он очень доволен ходом дискуссии. Гримм чуть не плакал.
– Ладно, – наконец милостиво произнес главный механик, – что вы на него налетели? Он-то сам не виноват. Сейчас составим протокол, приедет менеджер с фирмы, с ним разберемся.
– А что сейчас класть будем? – В дальнем углу все еще проявляли беспокойство.
– Да тихо ты! – прикрикнул главный. – Где наш протокол, готов? Давай подписывай.
Гримм послушно расписался и с облегчением вздохнул. Наша миссия в Спирьевске была закончена.
– Ну, а теперь, – подмигнул Главный механик, – требуется это дело обмыть.
– Я не пью, – скромно ответил Гримм, – мне нельзя.
Главный коротко хохотнул:
– У нас говорят: если нельзя, но очень хочется, значит, можно, – и протянул стакан.
– Пригубите слегка, – посоветовала я растерявшемуся Гримму.
Похоже, он снова впадал в транс.