Маска власти
Шрифт:
– Вот как? Всего-то навсего нервы подвели?
– Я был уверен, что генерал Фарж раскопал информацию по этому делу… он жил на Кассандане, а ведь именно там проходили все наши переговоры.
Детеринг тяжко вздохнул и слез с пульта.
– Боже, как все глупо… не знали они ничего, морды скотские! Не знали… Фарж был моим побратимом. Если бы ему в руки попала этакая бомба, первое, что он сделал бы, – это сообщил мне. Фу-ф-ф… сейчас тебя отведут в каюту, ты сядешь и будешь писать. Причем подробно, не пропуская ни единой детали.
– О чем я должен писать?
– Первое: кто стоял за аферой Кирилина с
Когда Курлова увели, Детеринг вновь занял свое кресло и закрыл глаза. Он молчал долго. Курил и молчал. Я не решался подать голос, хотя на языке все время вертелся один и тот же вопрос: что дальше? Что делать с опасной игрушкой, мирно лежащей в трюме? Страшно подумать, что произойдет, если она попадет в руки всякого рода авантюристам – пусть даже не сейчас, а через столетия. Но как ее уничтожить, если мы совершенно не понимаем, что это? Не понимаем, как эта хреновина работает?.. Что мы вообще знаем о времени? Ничего. А если попытка уничтожения монстра, предпринятая нашими обычными средствами – то есть, грубо говоря, топором по затылку, – вызовет катастрофу?
– Саша, какие глубины есть на Ралторре?
– Что? – Я не сразу сообразил, о чем идет речь. – Глубины на Ралторре? Большие, даже очень. Местами до сорока километров.
– Интересно, какие давления сможет выдержать ее капсула… Нужно проверить.
– Вы что, хотите ее утопить в океане на Ралторре? Вы серьезно?
– Вполне. А что нам остается? Уничтожить ее мы не можем, это я четко понял, когда Ройтер показывал мне внутренности капсулы. Там действительно нечто невообразимое. Это даже не кристаллы. Этому просто нет названия. А Ралторре – место почти идеальное. На планету никто не заходит, она, ты знаешь, объявлена зоной гуманитарного карантина на ближайшие триста лет. За это время о ней вообще забудут.
– А экипаж?
– Что экипаж? Во-первых, никто, кроме нас троих, не знает, что именно находится на борту – я даже трюм на всякий случай опечатал. А во-вторых, сбрасывать мы ее будем вдвоем, и я прослежу, чтобы ни одна живая душа не увидела, где это будет происходить. Сами на всякий случай запомним координаты – и все, дело можно закрывать.
– На всякий случай? – изумился я.
– В жизни, сам понимаешь, всякое бывает. И «всякие случаи» в том числе… Кто знает? – Детеринг встал, подошел к пульту и тронул сенсор интеркома: – Полковника Брокмоллера ко мне.
– А что будем делать с Курловым?
– А это мы посмотрим… что с ним, с Курловым, делать.
Прогудела дверь. Брокмоллер, верно, был выдернут прямо из постели: он на ходу застегивал комбинезон и вид имел весьма сонный.
– Э-ээ… я здесь, – доложил он.
– Я вижу, что ты здесь, – хохотнул Детеринг. – Давай поднимай свою шайку негодяев.
– Что – домой?
– Не суетись, Эдди. Проснись сначала. Проснулся? Теперь слушай: курс – Ралторре. Запомнил?
– Я уже не сплю, – обиделся Брокмоллер, – я вообще сразу это вот… просыпаюсь.
– Ну и слава Богу. Заводи, командир, поехали…
– Будет дождь, – сказал я, глядя, как бесформенная зеленая туча наползает на бронзовый диск солнца.
Детеринг оторвался от изучения свежераспечатанной таблицы промеров и, прищурясь, посмотрел на небо.
– И шторм, наверное?
– Здесь не бывает штормов. – Я сплюнул в серый песок и зябко поежился: с полосы прибоя летели мерзкие холодные брызги.
– Да, дерьмовое место, – кивнул Детеринг, не поднимая глаз, – действительно холодает. Идем в катер.
Мы вернулись в кабину «TR-100», чужеродно-черной сплюснутой глыбой лежавшего на песке. Островок, на который мы опустились, был скалист и практически гол, если не считать нескольких чахлых кустов на плоском холме у западного берега. Даже птиц здесь почему-то не было видно.
– Вот, смотри, – полковник ткнул пальцем в излом на диаграмме, – здесь почти две тысячи метров, а чуть севернее, вот здесь – впадина, и там уже ни много ни мало восемнадцать тысяч. Впадина эта вроде колодца, никакими течениями оттуда капсулу не утащит. То, что надо, а? Как ты считаешь?
– М-мм… посмотрим там еще раз?
– Да, пожалуй. Пройдем весь квадрат целиком.
Он отложил рулон тонкой бумаги в сторону и запустил двигатели. Катер дрогнул, добродушно заворчал дюзами и не спеша поднялся в воздух. Я протянул руку к панели и включил климатизатор на отопление.
– Холодно, что ли? – спросил Детеринг, выводя «сотку» из набора высоты.
– Свежо, – ответил я, – и, главное, сыро. Я едва не свихнулся от этой сырости за те три месяца, что пришлось здесь проторчать. Возле экватора – там еще терпимо, даже сухие места попадаются, а выше – просто сил нет. Возвращаешься в базовый модуль и выжимаешь одежду: пол-литра выливается, ей-Богу.
Детеринг молча улыбнулся. Катер вошел в дождь. Струи воды летели почти горизонтально; глухо ревели моторы, сражаясь с мощными порывами бокового ветра, норовящего сбить черную кляксу с курса. Я вытянул ноги и удобно улегся в узком кожаном кресле. «TR-100» поднялся над тучами, и теперь далеко на западе, в лиловых разрывах облаков темным золотом моргало солнце. Судя по солнцу, Детеринг вел катер строго на юго-запад. Я не мог вспомнить, где находился указанный Детерингом район: за два дня мы их осмотрели великое множество. Линкор висел где-то там, за пределами бирюзового неба, а мы болтались по всей планете в поисках наиболее удобного места для затопления страшного пупырчатого цилиндра. Вот будет анекдот, если мы ее сбросим, а тонуть она не захочет… Хотя нет, должна затонуть: в ней все-таки не один десяток тонн, в этом мы уже убедились.
– Вот черт, – пробормотал я, вдруг вспомнив кое-что, – вот я идиот-то, а!
– Что случилось? – удивился Детеринг.
– Да так… это к делу не относится.
А вспомнил я, что с доктором Деливером я так и не переговорил, почти наверняка поставив Ольгу в идиотское положение. Впрочем, что тут странного: события последних дней не оставляли мне времени на размышления об этом. Слишком много было всего и всякого. Детеринг всегда работает в совершенно бешеном темпе, но тут он переплюнул самого себя: сумасшедший ритм перелетов, перестрелок и переговоров, запрессованных в относительно небольшой промежуток времени, мог сбить с толку даже хорошо подготовленного человека.