Маскарад или Сколько стоит твоя любовь?
Шрифт:
Кеша побледнел, сорвался и вылетел из палаты, даже не заметив, что уронил стул, на котором сидел. И почти сразу вернулся, таща за собой целую делегацию врачей.
Меня тут же начали расспрашивать о самочувствии, ощупывать и, словно торговки на базаре, советоваться друг с другом. Снова замутило. Правда на этот раз от пёстрого галдежа врачей, среди которых были не только женщины, но и мужчины весьма солидного возраста и вида. А на мне - одна коротенькая маечка и тонкие штанишки...
Ладно, брат меня и без подгузников и пелёнок видел, только это было в далёком-предалёком детстве, а врачи... они же врачи! И не такое повидали за свою медицинскую практику.
Вот только сейчас хочется тишины...
– Какого?!
– этот голос я узнаю из миллионов. Так морозить может исключительно ОН.
Четверо докторов умолкли и оглянулись на замершего в дверном проёме Морозова, правая рука которого покоилась на перевязи.
– Тима!
– пискнула я, и он тут же оказался рядом.
Видя воцарившуюся между нами идиллию, врачи тактично покинули палату. Кеша, пару минут помявшись, скромно и безрезультатно покашлял в кулачок и тоже удалился.
И только после того, как за братом закрылась дверь, Морозов разорвал поцелуй, отстранился и ТАК улыбнулся...
Мне почему-то стало неловко, и - не сомневаюсь - лицо моё залилось невинным румянцем. Потупившись, натянуто улыбнулась.
– Как себя чувствуешь?
– не сводя с меня шоколадных глаз, полных безграничной любви и нежности, заботливо поинтересовался Тимофей. Провёл кончиками пальцев по моей щеке и, мягко ухватив за подбородок, заставил смотреть в эту бездонную пропасть. Как же он не понимает? Я каждый раз, как в первый, тону в ней, но сейчас...
– Всё хорошо, - я аккуратно отвела его руку, свернулась калачиком и едва ли не с головой накрылась одеялом. Тимофей недоумевающе проследил за моими действиями.
– Ксан?
– Правда, всё хорошо, - ещё и кивнула в подтверждение, отчего в голове зазвенело, а в глазах на мгновение потемнело. Хорошо, что я уже лежала и...
В общем, не так это важно. Хуже то, что придётся либо объясняться с Тимом, либо расставаться с ним. Примет ли он меня обратно, узнав, что успел сделать Демидов? А если примет, как сильно изменится его отношение?
– Ты сам как?
– спросила, сонно прикрывая глаза. Игра, конечно, но так у меня появляется немного времени подумать.
На Тимофее была одета мягкая чёрная толстовка, правая рука покоилась на перевязи, и не было никакой крови, от которой меня так неожиданно вырубило в прошлый раз. Раньше такого не случалось. Это всего лишь кровь. Что в ней страшного?
Но когда увидела её на нём... Внутри что-то оборвалось.
– Врачи говорят, жить буду, - улыбаясь, отшутился мой Монстр, погладил меня по лбу и пересел с больничной койки на стул, который Кеша поднял и аккуратненько приставил к стене. Тим перетащил его вплотную к койке, больше похожей на дорогую кровать из самого шикарного гостиничного номера, и осторожно обхватил мою ладошку, которую я так опрометчиво вытащила из-под одеяла, дабы почесать нос. Хотелось чихнуть, но сдержалась. Подозреваю, что чихать, когда так болит живот, вредно для здоровья.
Тимофей отрешённо поглаживал мою ладонь, при этом старался ловить каждый взгляд. А я усердно отводила глаза, смотрела куда угодно, но только не на Морозова. Но, в конце концов, сдалась и в упор взглянула на него.
– Нам надо серьёзно поговорить.
– Не пугай меня такими фразами, Ксани, - нервно усмехнулся Тимофей. Я хмуро свела брови. Тим улыбнулся и с нежностью провёл двумя пальцами по моему лбу, разглаживаю глубокую напряжённую морщинку.
– Просто обычно после таких слов пара либо расходится, либо у неё появляется прибавление. И мне почему-то кажется, что не о детях ты хочешь со мной поговорить.
Как всегда проницательный. И в кого он такой?
– Прости, - виновато отвела глаза, рассматривая наши переплетённые пальцы.
Помолчали.
Не знаю, о чём размышлял Тимка, но я не могла думать вообще. Только корила себя за дурость. Не сядь тогда в машину Рината...
– Хорошо, - через какое-то время кивнул Морозов, - я не буду ни на чём настаивать. Но объясни хотя бы причину. Буду знать, что сделал не так, - и понурился.
ОН сделал не так? Я расширенными от удивления глазами уставилась на раскисшего парня, разевая рот выброшенной на берег рыбой. Что ему ответить? Почему он считает СЕБЯ виноватым?
Виновата только Я!
– Ты здесь ни причём. Во мне дело, - осторожно высвободила свою ладошку из его рук и спрятала её под одеялом. Слишком уж большим был искус снова вцепиться в Тимофея. Не могу видеть его таким. Больно. Сердце как будто разрывается.
Морозов поднял голову и несколько долгих минут напряжённо всматривался в моё лицо.
– Ты думаешь, что-то изменилось? Ксан, я люблю тебя, и меня мало волнует...
Жестом прервала его.
– В каком отделении я лежу?
Он удивился, но ответил:
– В гинекологии.
И не сомневалась. Надеюсь, по этой части у меня всё будет хорошо. Я печально улыбнулась, лицо Тимофея коротко скривилось.