Маскарад
Шрифт:
— Внушительно, а?! — воскликнула Кристина. — Зеркало пытались вынести, но оно, по-видимому, вделано в стену!! Здорово, что его не вынесли, правда?! Оно мне еще очень пригодится!!
Агнесса промолчала. В ее половинке комнаты зеркала не было. И это ее только радовало. Она с настороженностью относилась к зеркалам, и вовсе не потому, что ей не слишком нравилось отражаемое в них. Просто зеркала как-то… гм, беспокоили ее. Порой ей казалось, что они ее рассматривают. Изучают. Агнесса терпеть не могла, когда на нее таращились.
Кристина встала на свободный пятачок
— Ну разве не мило?! — воскликнула та.
Не любить Кристину было все равно что не любить маленьких пушистых зверюшек, Кристина именно такой и была — маленький пушистый зверек. Может, кролик. Любую мысль она воспринимала в несколько приемов, словно грызла ее, как морковку, откусывая по кусочку.
Агнесса опять поглядела на зеркало. Отражение ответило ей усталым взглядом. Хочется побыть одной. Все произошло так быстро. Да, нужно немножко побыть одной, освоиться на новом месте, а то все как-то не так…
Кристина перестала кружиться.
— С тобой все в порядке?! Агнесса кивнула.
— Так расскажи мне о себе наконец!!
— Э-э… ну… — Агнесса неожиданно для себя ощутила, что ей приятно внимание новой подружки. — Родом я из одного местечка в горах, о котором ты, наверное, никогда даже не слышала…
Внезапно она умолкла. Огонек в глазах Кристины потух, и Агнесса вдруг поняла, что целью вопроса было вовсе не получение ответа: Кристина задала вопрос только потому, что молчать она не могла.
— Мой отец — император Клатча, а мать — смородиновое желе, — продолжила Агнесса.
— Как интересно!! — воскликнула Кристина, вертясь перед зеркалом. — Как ты думаешь, у меня волосы красиво лежат?!
Но умей Кристина слышать кого-либо, кроме себя, Агнесса рассказала бы ей вот что.
Однажды утром она проснулась с четким и ужасным осознанием того факта, что на одном чудесном характере далеко не уедешь. Ах да, а еще у нее красивые волосы.
И дело даже не в характере, а в слове «зато», которое люди всегда добавляют, когда говорят о ней: «Зато у нее замечательный характер». Выбора Агнессе не предоставили. Перед тем как ей появиться на свет, никто не спросил у нее, хочет ли она родиться с чудесным характером или предпочтет, скажем, отвратительный характер и тело, которое легко влезет в платье девятого размера. А теперь ей твердят, что красота — это все наносное, поверхностное. Как будто мужчинам есть дело до красивых почек!
Будущее грозило вот-вот раздавить ее.
Периодически она ловила себя на том, что когда хочет выругаться, то восклицает «дрянь!» или «ах, чтоб тебя!», а письма пишет на розовой бумаге.
Она приобрела репутацию спокойной, правильной девушки, на которую всякий может положиться в трудную минуту.
Агнесса знала, что ее ждет впереди. Очень скоро она научится готовить песочное печенье не хуже, чем это делает ее мать, и тогда все — на каких-либо надеждах можно будет ставить крест.
Так и появилась на свет Пердита. Где-то Агнесса слышала, что внутри каждой толстухи живет стройная красавица [2] . Этой красавице она и дала замечательное имя Пердита. Пердита делала то, на что сама Агнесса никогда не осмелилась бы по причине чудесного характера. Свои письма Пердита писала на черной бумаге — ну, или писала бы, если бы такое сошло ей с рук. И Пердита не краснела на каждом шагу. Совсем напротив, ее отличала загадочная бледность. Пердита была так интересна в своей заблудшести. Так привлекательна в своей греховности! И красилась она темно-вишневой губной помадой! Лишь изредка Агнессе приходило в голову, что Пердита, быть может, такая же дура, как и она сама.
2
Которая сама не своя до шоколадных конфет.
Неужели единственной альтернативой было присоединиться к ведьмам? Порой она ощущала, хоть и смутно, их интерес. Ну, это как будто чувствуешь на себе чей-то испытующий взгляд, но не видишь, кто на тебя смотрит. Хотя один раз она заметила, как нянюшка Ягг критически рассматривает ее — примерно так же разглядывают подержанную кобылу.
Агнесса и сама осознавала, что какой-то талант у нее есть. Иногда она предвидела то, что должно произойти, хотя знание это было весьма путаным, а следовательно, бесполезным — оно обретало четкую форму, только когда событие уже произошло. А еще у нее был голос. Необычный голос. Она всегда с удовольствием пела, и голос был полностью послушен ей. Он делал все, что она хотела.
Но как живут ведьмы? О, нянюшка Ягг очень милая старушка — этакий вечно бодрый живчик. Зато все прочие ведьмы какие-то ненормальные: они двигаются поперек мира, а не параллельно ему, как обычные люди… Взять, к примеру, старую мамашу Дипбаж, для которой прошлое и будущее — открытая книга, зато в настоящем она слепа как крот. Или вот Милли Хорош из Ломтя: она заикается, а из ушей у нее течет. А уж что до матушки Ветровоск…
О да. Самая прекрасная профессия в мире? Все ведьмы — брюзгливые старухи, у которых нет ни друзей, ни подруг.
И они вечно рыщут в поисках таких же ненормальных, как они сами.
Но с Агнессой Нитт им не обломится.
Она сыта по горло жизнью в Ланкре. И ведьмами. И жизнью Агнессы Нитт. Поэтому она… сбежала.
С виду ни за что нельзя было сказать, что нянюшка Ягг — прирожденная бегунья. Тем не менее она передвигалась с обманчивой быстротой, разбрасывая тяжелыми башмаками кучи листьев.
С неба доносились гусиные клики. Небосклон пересекла еще одна стая. Птицы так торопились успеть за летом, что в баллистической спешке их крылья были почти неподвижны.