Маски Тутанхамона
Шрифт:
Несхатор промолчала — она действительно побрила ноги. Более того, она при этом поранилась.
Закончив с ногами, женщина перешла к лобку, волосы на котором были предварительно сбриты. Вот когда ее клиентка стала испускать ужасающие крики. Но когда закончилась эта процедура, она внимательно рассмотрела гору Хатор, которая была теперь ярко-розового цвета, и, проведя пальцами по ее поверхности, объявила, что довольна результатом.
— Гладкая, как слоновая кость, — заключила женщина, подчеркивая уровень своего мастерства при обработке промежности клиентки. — Попробуйте найти в Фивах другого такого специалиста
В конце сеанса она занялась подмышками, где волосы у Несхатор были очень густыми.
Наконец можно было искупаться. После этого, благоухая маслами сандала и жасмина, госпожа Несхатор отдалась в руки своему парикмахеру. Как все модницы, она носила парик, но природа снабдила ее обильной блестящей шевелюрой, которая была предметом ее гордости. Существовала единственная проблема — седые волосы, которых было уже очень много.
Когда появились первые серебряные нити, Несхатор велела своей главной служанке выдергивать их одну за другой. Но когда их стало очень много, пришлось прибегнуть к услугам парикмахера.
Ахшен, что значило «Сверкающая шевелюра» и больше напоминало название лавки, на самом деле звали Туерис — по имени богини, помогающей при родах. Она была самым известным в Фивах парикмахером и поэтому наиболее дорогим. Ахшен обладала бесценной тайной сокрытия седых волос. Она не использовала хну, медные отблески которой при ярком солнце прямо говорили о применяемой уловке, но свой секрет отказывалась открыть. Ахшен пропитывала волосы чернильной жидкостью каракатицы, и после их высыхания протирала смесью, в состав которой входило масло можжевельника и жировая смазка змеи, что позволяло сохранить цвет и придать волосам блеск.
В конце первого часа манипуляций она попросила служанку оценить результат; та пришла в восторг. Несхатор решила сама проверить, что получилось, с помощью зеркала в серебряной оправе, и согласилась с тем, что метод Ахшен был на самом деле эффективным.
Ко всему прочему Несхатор готовилась ко второму упомянутому выше событию: прибытию одного из женихов. Все, что она знала об этом мужчине, который нанес ей ответный визит месяц назад, ограничивалось тем, что он жил в Нижней Земле и был богат. Очень богат. И он не слишком поддавался обольщениям хрупких танцовщиц; в отличие от своего товарища, молодого неискушенного юноши, он не был, как он говорил, любителем незрелых плодов. Он бросился в атаку, пытаясь завоевать хозяйку этого заведения. Так как он был столь же щедр, как и горяч, настоящий царь соблазна, и у него были великолепные манеры, Несхатор дрогнула, наконец сдаваясь его ухаживаниям.
Он действительно ею обладал. Их ночь была жгучей, и страстные соития довели их до изнеможения лишь на рассвете. Это был воистину дьявольский любовник! Одновременно и завоеватель, и ненасытный и искусный любовник, Апис собственной персоной!
Он отказался назвать свое имя.
— Жди меня, — сказал он при расставании. — Я возвращусь в следующем месяце. Ты будешь моей женой. Ты ничего не знаешь обо мне и не можешь представить себе, что тебя ожидает. Каждый день благодари богиню Хатор, которая хотела нашей встречи.
И он оставил на постели ожерелье из маленьких золотых дисков, которому могла позавидовать любая из царских наложниц, если таковые были.
С волнением в сердце она ожидала своего любовника и жениха.
Наступил вечер, и ее волнение усилилось.
Прибыли музыканты, и старый слепой арфист, которого вели коллеги, устроился на подмостках. Затем бывшая танцовщица, ставшая музыкантшей, пристроилась возле него, присев на корточки, и достала двойную флейту. С левой стороны расположился мужчина, играющий жемчужинами минот, а также на цистре — эти инструменты непрерывно поддерживали ритм. Место справа от арфиста занял его коллега, играющий на кемкем.
Несхатор велела подать им пива. Она потребовала, чтобы глиняные кувшины с вином и пивом были хорошо охлаждены на дне колодца, чтобы пиалы с поджаренными зернами арбуза были полными и чтобы было достаточно хлебцев в кунжуте на случай, если клиенты захотят ими подкрепиться.
Затем она отправилась побеседовать с новыми танцовщицами.
В этот вечер всего было вдоволь. Сразу после ужина, примерно через час после наступления сумерек, стали подходить клиенты.
Они заполняли зал, входя в обе двери, рассаживаясь на скамьях, по два или три человека за столом, или устраивались на обитых кожей табуретах, чтобы выпить молодого вина или пива или же отведать, если таковое имелось, выдержанного вина, изготовленного ивритами в Нижней Земле.
Вскоре пришел Шабака, который за два дня судебного процесса испытал столько, что не мог себе этого даже представить. Не дождавшись возвращения своего хозяина, он к концу недели казался обескураженным, словно не находил себе места.
С тех пор как он прибыл в Фивы со свитой регента, нубиец так и не смог преодолеть чувство потерянности в новой, непривычной обстановке; он тосковал по размеренной жизни в Ахмине и спокойному течению жизни в большом доме Ая, сладострастным сиестам с одним из рабов, по благоуханным вечерам с выступлениями музыкантов. Но больше всего ему не хватало ощущения безопасности, которую обеспечивало всемогущество его хозяина. Кто бы мог подумать, что ему будет недоставать криков попугая, не устававшего повторять: «Bin tchao». В Фивах он испытывал только волнение и раздражение.
Он был уже не среди тех, кто привык к большим вольным пространствам; как только такие люди оказывались в городах и на их горизонте то и дело появлялись чужаки, они никак не могли смириться с тем, что не являются более царями.
Несхатор, видевшая его не раз в своем заведении, благосклонно поприветствовала его, не зная в действительности, кем он был, кроме того, что он служил во дворце. Он заказал чашу дорогого вина, дважды перебродившего, и стал с удовольствием его смаковать.
Затем она направилась поприветствовать других клиентов, тех, кто всегда оставлял одно или два медных кольца.
Волнение цистр и грохот кемкем возвестили о начале представления. Появилась первая танцовщица, сирийка. С обнаженной грудью, окрашенными кармином сосками и бедрами, подпоясанными ярко-красным платком, скорее для красоты, а не для того, чтобы прикрыть свои прелести, она появилась, сплетя руки над головой и чуть заметно извиваясь телом.
Клиенты заведения видели ее впервые; они ее рассматривали как знатоки. Ее тело отличалось от тел египтянок: более светлая кожа, более округлые груди и более пухлые ягодицы. В общем, как понял Шабака по комментариям, тонувшим во взрывах смеха, ее тело напоминало абрикосы, покрытые нежным пушком.