Массовая литература сегодня
Шрифт:
Передняя дверка приоткрылась, выглянул парень лет двадцати пяти.
– Терка одна? – поинтересовался он, ощупывая меня взглядом.
– Что? – не поняла я.
– Другая терка есть?
– Терка? Железная? У меня с собой ничего такого нет!..
Я осталась на дороге в глубоком изумлении. Ну и чудаки попадаются порой на дороге. Надо же быть полным идиотом, чтобы
В тексте романа «Но-шпа на троих» регулярно сталкиваются жаргонизмы и их литературные эквиваленты. Именно жаргонные слова и выражения здесь главный источник комического взаимонепонимания персонажей. Например:
– Приветик, – прогундосил паренек, распространяя запах мятной жвачки.
– Расскажите о ваших творческих планах, – бодро оттарабанила я.
Луис поерзал на стуле, кашлянул и сказал:
– Ну… типа… того… этого, ясно?
– Нет, – совершенно честно ответила я и, решив, что он плохо расслышал вопрос, задала его снова.
– Уважаемый Луис, расскажите, пожалуйста, нашим слушателям о своих творческих планах.
Внезапно певец повернулся ко мне и с выражением неземного удивления в голосе воскликнул:
– Втыкалово не работает.
– Вы о чем? – не поняла я.
– Ну я не втыкаюсь!
– Во что? – изумшась я, судорожно ища глазами розетку.
Бог га разберет, этих певцов новой эстрады. Вдруг ему нужно, чтобы почетче выражаться, подключиться к электросети.
Для текста романа, таким образом, характерен прием иронического «перевода» жаргонизмов на литературный язык, связанный с их деметафоризацией и буквальным прочтением. Одновременно используется прием нагнетания жаргонизмов, нанизывания их в пределах одного контекста, также создающий комический эффект; см., например, диалог певца Луиса и юной радиослушательницы:
В студии зачастил высокий девичий голосок:
– Ой, ну ваще, в отрубах сижу! Луис! Я тащусь. Ты пилишь?
– Погонялово скажи, – поинтересовался мой сосед по студии.
– Надюха.
– Пилю, Надька, весь заколебался уже.
– А Свин?
– Свина ваще бортанули.
– Вау! Он ширялся?
– Не, бухал.
– Классняк,
– А ты селедка, – не остался в долгу певец.
Объектом иронической оценки автора является и речь молодежи, изобилующая жаргонизмами, и стремление главной героини освоить жаргон и «попрактиковаться в разговорной речи». Например:
…я кивнула:
– Набашляла хрустов.
Лиза вытаращила глаза:
– Эй, Лампа, ты чего?
– Набашляла хрустов. Так говорили у нас в консерватории студенты… Вы теперь по-другому выражевываетесь?
Лиза скорчила гримасу.
– Лампудель! Это отвратительно! Так в нашей школе никто не разговаривает.
Языковая рефлексия повествователя, оценки тех или иных особенностей словоупотребления создают условия для речевой игры в тексте, порождающей, в свою очередь, комический эффект и усиливающей общую ироническую тональность произведения. Например:
…Мы запутались со словом «лососевый». Я не поняла сочетание «лососевая щипалка» и спросила:
– Это что?
– Гитара.
– Как струнный инструмент может быть связан с рыбой?
Лена вытаращила глаза:
– Чего?
Я же через энное количество времени сообразила: «лососевый» – это не сделанный из лосося, а красивый, качественный, в общем, здоровский.
Тема современного словоупотребления, таким образом, одна из сквозных тем рассматриваемого иронического детектива. Для ряда диалогов характерна предельная концентрация жаргонных слов и фразеологизмов, значительная часть которых не комментируется, другие же сопровождаются пояснениями, которые в свою очередь иронически обыгрываются в тексте. Например:
– Ну, пенка, – веселилась Лена, – слышь, Мотя, притарань бубнилово, в глотке сушняк.
– ГЦа, – кивнул наиболее лохматый юноша…
– Ну, бери пригорок, – велела Лена, – так и быть, грей уши.
– Простите? – не поняла я.
Лена собрала лоб складками:
– Ну… садись на этот, как его… Во, блин! Санек, пригорок – это че, по-ихнему?
– Стул, – отозвался парень, оставшийся в комнате, – по-ейному, пригорок – стулово, табуретово, креслово.