Мастер Исхода
Шрифт:
Очень вовремя, потому что висящий на крюке боец уже не висел, а проворно карабкался вверх. Еще десяток секунд — и он ухватится за борт лодки. Ванда вряд ли сумела бы ему помешать. Она сжалась в комочек, вцепилась в скамью и пронзительно верещала.
У меня не было времени разбираться с системой блоков, поэтому я метнул еще один крюк и, на всякий случай перекинув трос через опорный столб подъемника, как следует потянул…
Я опоздал буквально на пару секунд.
Хорошо хоть догадался перекинуть веревку через столб…
Об
Тем временем моя лодка вместе с Вандой и повисшим на «хвосте» бородачом взмыла в воздух, описала красивую дугу, врезалась в верхнюю перекладину подъемника и развалилась. К счастью, не над пропастью, а над площадкой.
Ванде особенно повезло. Удар перекладины пришелся по упругому днищу лодки, и упала Ванда не на землю, а на плотный кустарник. Причем — не выпуская лодочной скамьи, которая и защитила ее от сучков и колючек.
Парень на «хвосте» тоже приземлился в кусты, но — собственной спиной. Кустам пришлось нелегко (килограммов семьдесят — с высоты третьего этажа), но спине пришлось много хуже, так что из списка опасных противников я его сразу вычеркнул.
Увидев, что Ванда самостоятельно выбирается из зарослей, я успокоился и решил глянуть, что происходит внизу.
Внизу была куча-мала. Я легко догадался, что произошло.
Высадившиеся на берег преследователи не нашли ничего лучшего, как вцепиться в страхующую от раскачивания веревку. И веревка эта, не выдержав собственного веса и этакого энтузиазма, взяла да и лопнула. А может, порвался крепеж.
Моим преследователям достался обрывок троса метров в сто, а я лишился плавсредства.
Правда, здесь, наверху, лежали аж три лодки, но все они были здоровенные и требовали по крайней мере четырех пар рук — только для переноски.
— Вяжи их, — велел я Ванде, указав на пребывающих во временной коме бородачей. — Если что — бей по головам. — И протянул ей увесистую дубинку.
— А ты куда? — испугалась Ванда.
— Один смылся, — сообщил я. — Хочу изловить.
Не понадобилось.
Из зарослей появился Мишка. Сомлевшего беглеца он нес в пасти — как щенка. Следом за без малого сорокапудовой помесью кодьяка и белого медведя черной тенью стлалась Лакомка.
Глава двадцать третья
Маххаим
Первым, как и положено предводителю, пришел в себя главный бородач. Тот, с которым я вел финансовую дискуссию.
Когда глаза его прояснились достаточно, чтобы оценить мою блистательную победу, я предложил ему два варианта его будущей жизни.
Первый — принять на себя ответственность за уничтожение моей собственности (лодки) и попытаться честным трудом искупить проступок. Второй — проверить свои летные качества, спикировав с обрыва.
Разумеется, сбрасывать его вниз я не собирался. К чему брать грех на душу? Но бородач-то об этом
В серьезности моего предложения он не усомнился ни на миг. Когда требуется, я умею выглядеть очень убедительно.
Не колеблясь ни секунды, мой пленник выбрал первый вариант. И ознакомил со своим решением бригаду, когда эти красивые гордые мужчины были приведены в чувство.
Я дал им возможность поболтать по-своему (несомненно, о том, как они меня обидят при первой же возможности), а потом позвал моих зверушек, которых в начале беседы попросил временно скрыться.
Лакомка-«Маххаим», как всегда, произвела неизгладимое впечатление. Да и Мишка на сей раз тоже удостоился ритуала «преклонение ниц», что моему мохнатому товарищу очень понравилось.
Я сформулировал задачу: транспортировать вниз, на речку, самую большую из лодок, затем поработать гребцами, пока я не сочту, что с долгами покончено. А для начала устроить небольшой костерок из деталей разбитого подъемника.
Ох как им не хотелось доламывать свою игрушку, но ласковая улыбка Лакомки помогла ребяткам принять верное решение. Я, впрочем, проявил милость: позволил забрать с собой бронзовые детали. Почему бы и нет? Сгореть они все равно не сгорят, а без них новый подъемник собрать будет непросто.
Пока бородачи и примкнувший к ним парнишка-скалолаз утилизировали отходы, я присматривал за обрывом. Там, внизу, нашлись храбрецы, желающие совершить восхождение. Пара-тройка оброненных вниз камешков убедила альпинистов в несерьезности их намерений.
Мои преследователи разделились. Часть топталась внизу — на почтительном расстоянии, остальные скрылись в джунглях. Разумно. Раз поднялись Мишка с Лакомкой, значит, и двуногим это под силу. На всякий случай я отправил Марфу контролировать пространство, но особо опасаться фланговой атаки не стал. Во-первых, мы вот-вот должны были тронуться, во-вторых, одержав парочку легких побед, я вновь обрел уверенность в собственных силах.
Как выяснилось позже — напрасно.
Вдоль края ущелья, по дну которого текла река, вела хорошо утоптанная и очищенная от растительности тропа. Нести по ней лодку было достаточно удобно. А идти пешком и налегке — и вовсе сущее удовольствие.
Я вместе с Вандой вышагивал впереди. За мной — команда носильщиков, замыкал шествие — Мишка. Лакомка и Марфа выполняли функции наземного и воздушного дозоров. С таким арьергардом я мог быть уверен: никто из моих «кулу» не потеряется.
Я назвал их «кулу». Словечко, которое я принес с Земли-Исходной. Так называли слуг, которые волокли наш багаж во время гималайского вояжа.
Здешние «кулу» выглядели куда солиднее и откормленнее. Сказывалось то, что на этой Земле пища висит, считай, на каждой ветке, пищит под ногами и хрюкает в кустах. Хотя обитатели Земли-Исходной тоже были чернобородыми, смуглыми и весьма крепкими. А уж по горам бегали — обзавидуешься.