Мастер клинков: Начало пути. Клинок выковывается (сборник)
Шрифт:
– Ну что ж, – почесав затылок, сказал я сам себе, перекладывая монеты в кошель. – Левел первый: скилы на минимуме, из бабла пятьдесят золотых, задача – захватить мир.
Приказав Герде отправить все железо Дарину, тряпки пустить на ветошь, а чулан и сам кабинет отчистить и отмыть от пыли, я пошел в кузню, до конца дня становясь подмастерьем. Гном отрывался на мне вовсю, видимо, припоминая утренние приколы.
Утром я встал очень рано и, пройдя в кабинет, где решил устроить себе гнездышко на зиму, проверил выполнение задания. Герда постаралась на совесть – видимо,
Скинув все деньги в небольшой окованный сундучок, я вышел из чулана и запер его на ключ, который повесил себе на шею на мелкой цепочке.
Выйдя во двор, я поймал Марту, которая кормила гусей, и спросил:
– Марта, у вас вообще есть животные, которые мышей ловят?
Получив утвердительный ответ, что кошки в наличии имеются, но так как барон питал к ним отвращение, их появление в замке было запрещено.
Пришлось приказать, чтобы замок срочно населили тремя самыми лучшими мышеловами, а также перенесли кровать барона в кабинет, поставив ее рядом с камином. Без белья. Все белье она может забрать себе. Но саму кровать вымыть и выскоблить, чтобы и пятнышка на ней не было.
– С завтрашнего дня к тебе в подчинение поступит новый боец, будешь его гонять в хвост и гриву. Понятно?
Поняв по остеклевшим глазам кухарки, что она андестенд, я отправился в деревню. Подойдя к ней, я увидел творящийся ажиотаж: мужики уже собрались возле дома старосты и оживленно переговаривались между собой. Завидев меня, все затихли, причем создалось такое впечатление, что замолчали даже собаки и мухи.
Навстречу мне буквально вылетел староста и, постоянно кланяясь, проводил до крыльца. Встав на него, я осмотрел присутствующих: взгляды были разные – заинтересованные, напуганные, дерзкие – в общем, всякие.
– В общем, так, мужики, – начал я решительно. – Поскольку барщину я на своих полях отменил, то теперь поля простаивают, так?
Мужики напряглись, и из толпы кто-то ответил:
– Так, хозяин.
– Ну так вот, сдаю всю свою землю в аренду тем, кто отдаст мне с нее треть урожая.
Это заявление прогремело громом среди ясного неба. Мужики принялись переглядываться и переспрашивать друг друга, правильно ли они поняли мои слова. Из книг барона я знал, что все мои земли в десять раз больше общей площади всех остальных земельных участков деревни. Поскольку барщину все отбывали как придется, то хорошо обрабатывалась в лучшем случае одна десятая часть всей земли, почему и доходы от зерна были такими низкими.
Из толпы выдвинулся один, с дерзкими и внимательными глазами.
– Значится, хозяин, землю раздаешь? – задал он вопрос, внимательно следя за моим лицом.
– Сдаю в аренду во временное пользование, на определенный срок, – поправил я его.
– Но даешь пользоваться любому, значит? – уточнил мужик.
– Тому, кто в конце сезона отдаст мне с нее одну треть урожая, – снова уточнил я.
– Получается, ты даешь мне, допустим, землю, я работаю весь год и отдаю тебе с нее всего одну
– Точно, – кивнул я, удивляясь продвинутости крестьянской мысли.
– Не серчай за вопрос, хозяин, а тебе с этого какой резон? – задал вопрос мужик. – Ты ведь столько земли отдаешь всего за треть урожая.
– Ну, скажем, так, – едва не заржав, сказал я ему серьезно, – хочу, чтобы деревня моя богатела и процветала.
Мужик посмотрел на меня, потом на старосту и, махнув рукой, сказал:
– А, была не была! А что, я землю сам выбрать могу?
– Разумеется, – сказал я скучающим тоном, – кто первый согласится, тот первый лучшую землю себе и выбрать сможет.
От моего заявления у мужиков отпали челюсти.
– Тогда беру десять десятин, – быстро произнес первый мужик.
Подхватывая его голос, со всех сторон стали раздаваться крики:
– Я десять беру, я восемь, я семь.
Я понял, что нужно применять административные меры, пока ошалевшие от такого нахлынувшего «счастья» мужики не передрались.
– Так, выстроились все в порядке очереди, – перебил я нарождающийся гвалт, – начиная с того, кто первым вызвался.
Мужики выстроились в цепочку. Конечно, не обошлось без кулаков, но мой скучающий намек на виселицу всех образумил, и очередь наконец выстроилась. Подозвав старосту, я приказал принести пергамент и записать, кто и сколько берет земли в аренду.
Когда все подсчитали, то оказалось, что у меня осталось еще десять свободных десятин. Когда я озвучил эту цифру, ко мне обратился тот первый мужик:
– Если дозволите и эти десятины самому выбирать, заберу себе все.
Я, понятное дело, дозволил. Когда мужики, взволнованно обсуждая произошедшее, разошлись, я посмотрел на старосту, который, держа в руках листок бумаги, вчитывался в строки и явственно трясся.
– Что такое? – спросил я его.
– Я писал, а себя вписать забыл, – заикаясь, ответил он.
«Блин», – задумался я.
– Значит, так, – ответил я, подумав, – ты и твоя семья назначаетесь садовниками, ответственными за мой фруктовый сад. За его содержание, благополучный рост и сбор урожая будете получать месячное довольствие в размере полутора сестерция в день. Не нужно тебе говорить, что будет, если мой сад завянет?
Староста, услышав о гигантской сумме жалованья, пропустил мои слова о наказании мимо ушей.
– Господин, да за такие деньги я за каждой веточкой сам ухаживать буду, – прохрипел он.
Вначале я хотел нанять для сада работников, но теперь, раз уж так вышло с землей, решил отдать сад в руки старосты. Тот уже пребывал в прострации, подсчитывая в уме будущие астрономические доходы своей семьи.
– Вот плата за следующий месяц, – произнес я, протягивая ему деньги.
Староста посмотрел на них, словно впервые видя такую сумму. «Хотя, может быть, так и есть», – пришла мне в голову мысль. Я отдал деньги и сказал:
– Думаю, между нами не осталось недопонимания?
Староста посмотрел на деньги, лежащие у него на ладони, и, по-видимому, откровенно ответил: