Мастер Миража
Шрифт:
– А зачем тогда ему ивейдеры?
– Не знаю. Вроде бы даже и незачем. Мне кажется, он сам псионик.
– Понимаешь, я тоже так раньше считал, но потом понял, что нет. Он не псионик, потому что у него очень странная наводка.
– Чего-чего?!
– Он передавал пси-наводку через Систему.
– А такое бывает?
– Говорят, что нет. Вам рассказывали в колледже про Калассиановский Центр?
– Ну ты даешь – я там даже недоучился. Не успел.
– Был такой секретный центр исследования ментального феномена. Его потом разрушили иллирианцы, но сначала там накопали много интересного. Так вот, есть
– А передавать ее от сенса может?
– Для этого нужно сесть в кресло и облепиться датчиками – такие штуки ставят в подпольных пси-притонах.
– Ты хочешь сказать…
– Ну да, Цертус гнал наводку так ловко и здорово, как не сумели бы ни пси-наркоторговцы, ни ученые черепки. Но она получалась холерски странной – знаешь, чем картина отличается от фотографии?
– Фото четкое, это настоящая копия, там видно каждую мелочь – траву, синяк под глазом или шерсть кота.
Но все это плоское, как будто игрушечная картинка. Настоящая картина не совсем похожа на то, что рисовали, зато она живая.
– Точно. Так вот – наводка Цертуса, она, как фото или голограмма. Все очень здорово и похоже, но за этим прячется пустота. Ты и знаешь, что это обман, и оторваться не можешь. Иногда мне кажется, что Цертус придумал устройство, которое может дать пси-нормальному наш Дар.
– Ты думаешь, сам-то он пси-нормальный?
– Мне так кажется.
– Если всем в Конфедерации подарить по такому устройству, то больше не понадобится реабилитация – не останется ни комиссий, ни лагерей, ни инъекций антидота. Это будет реабилитация наоборот – всякий, кому взбредет в голову, заделается псиоником.
– И это точно. Я только не знаю, почему Цертус всего этого не хочет.
– А ты пробовал его убедить – раньше, в Порт-Калинусе, когда вы говорили через Систему?
– Нет. Я тогда многого не понял. К тому же что я могу ему предложить? Свои догадки? Ты, Беренгар, никогда не видел это… существо. А я видел только его ментальный отпечаток в Системе.
– На кого он был похож?
– На кота в смокинге.
Беренгар захохотал, сломавшись пополам.
– Зря смеешься, – раздосадовался Король. – Есть простые штуки – доверие или недоверие, проигрыш или победа, но все это одинаково плохо применимо к Цертусу.
– Ты его боялся?
– Нет. Но входить с ним в контакт было тяжело. Это как жесткая шкурка, которая потихоньку трет кожу. Не успеешь оглянуться – он уже «пустил тебе кровь», то ли энергии убавляется, то ли прибавляется сомнений. Только польза всегда перевешивала, ну или почти всегда. Он помогал – быстро и эффективно, так, как никто другой не сумел бы мне помочь.
– И ты с ним водился в Системе, рискуя сломать себе мозги?
– Да. Ради наших ребят. Только ради ребят.
– Я бы так не смог.
– Потому что тебе повезло – ты не был Королем ивейдеров.
Марк отвернулся.
– Ладно, Король. Давай займемся дровами. Что будем делать с этими чурбанами?
– По-моему, их надо расколоть – они слишком тяжелые, сырые и, наверное, не станут гореть…
– Стоп кадр.
…Стриж отвернулся от монитора: исчезли двое гостей, пила, ярко-желтые сосновые поленья – картинка, пойманная камерой слежения,
– Добрый вечер, моя любимая совесть.
– Привет. Зачем ты играешь с Королем?
– Я не играю, Джу, я просто пытаюсь остановить будущее.
– А разве это нужно – останавливать будущее?
– Иногда. Особенно если оно слишком печально.
– Ты уже совершил одну похожую ошибку, когда заключил сделку с Валентианом.
– Я тогда спасал твою жизнь, это ведь самое главное.
– А что теперь?
– Ничего личного, одна политика, – лукаво усмехнулся луддитский диктатор. – Вдруг исследования с участием этого мальчика помогут псионикам найти средство от преждевременной смерти. Как тебе понравится бессмертие, долгая-долгая жизнь, а, Джу?
– Никак. Это такая же ловушка, как ваше хваленое всемогущество. На похожую удочку когда-то купился несчастный полковник Септимус Хиллориан.
– Бедняга. Он нас чуть не убил, и конечно, за это его стоит пожалеть.
– Не смейся. Он был честным, но его обманули в лучших побуждениях.
– Душа моя, рассудок для того и существует, чтобы не позволять себя дурачить. Но это так, к слову. В любом случае, покуда наши ученые раскопают хоть что-то стоящее, пройдут годы и годы, это очень длинная история. А пока что у меня завелся другой интерес.
– Какой?
– Как ты думаешь, что будет, если Каленусия решит-таки заняться нами, Северо-Востоком, всерьез?
– Они уже пытались воевать – ничего не вышло.
– Тогда правил раздолбай Барт и в Порт-Калинусе восстали псионики. Сейчас у руля Вэнс, а это человек другого склада, ты сама знаешь, что раньше его звали Фантомом. В Порт-Калинусе спокойно. Реабилитация почти покончила с сенсами Каленусии – этих несчастных насильно лишили паранормальных способностей. А теперь вернемся понемногу к нашим собственным делам. Пока что пси-мутация – хорошее пугало для жителей пограничных территорий, мало кто суется за реку, а кто суется, горько жалеет об этом – у нас полно боевых псиоников. Но люди очень даже смертны. Нельзя год за годом требовать от них самоотвержения. Настанет день и час, когда они устанут, и тогда рухнет все – Конфедерация сомнет нас, как щенков.
– Ты что-то задумал?
– Да.
– Что-то морально сомнительное?
– Ну, не совсем. Просто оно еще… не оформилось в слова.
– Наверное, что-то жестокое до полного отвращения.
– Узнаю подход сострадательницы! На самом деле ничего ужасного. Просто…
– Что?
– Просто мне тоже понадобился… Цертус.
Глава 20
ПРЕСТУПНИК
7010 год, зима, Конфедерация
Зимняя равнина, прорезанная конфедеральной магистралью, – зрелище на любителя. Голое скучное пространство, подмороженная зеленая изгородь у обочин, пение ветра и мерзлая пыль из-под торопливых колес. Сквозняк треплет надорванную обшивку фургона, отгибает ее угол, водитель в кабине и не смотрит назад – он пристроил вместо себя миниатюрного сайбер-водителя и пытается согреться, прикладываясь к бутыли с безалкогольным горячительным. Потом открывает окно и зашвыривает флакон с остатками суррогатного пойла в глубину кустарниковой изгороди.