Мастер теней
Шрифт:
Стриж подхватил ее на руки, очень бережно, чтоб не проснулась, и понес наверх. Уложил на постель, расстегнул длинный ряд пуговок на платье, стянул, оставив ее в одной сорочке — чтобы ткач не сумел раздеть женщину и не разбудить! Укрыл одеялом и только собрался отступить, как она улыбнулась во сне, что-то шепнула и потянулась за его рукой. Показалось, сверкнули сиреневые глаза… Нет, показалось. А не важно. Кто он такой, чтобы отказываться, когда принцесса зовет к себе в постель, пусть всего лишь спать?..
…спать, и не просыпаться. Во сне можно обнять ее, поверить, что он — вовсе не ткач, а она —
Она вздохнула, потерлась об него — сорочка задралась, обнажив сливочно-нежное бедро. Стриж отвел с лица Шуалейды спутанные пряди, заглянул в пьяные сиреневые глаза и притиснул её к себе — она закинула ногу на него, подалась навстречу и выдохнула, рот в рот:
— Дайм, люби…
Стриж чуть не задохнулся. Поймав губами горькое, как цикута, чужое имя, впился в податливый рот, и пил, пил раскаленное олово её поцелуя — украденного поцелуя. Пил, чтобы не кричать от… боли? Дурак, тролль безмозглый, ты и впрямь надеялся, что нужен ей? Что ты, кот помоечный, способен занять место императорского сына хоть на час?
Пытку прервало мычание птички. Шуалейда, наконец, проснулась и поняла, что в её постели вовсе не тот, кто должен в ней быть. Она вздрогнула, отстранилась и — улыбнулась! Стриж еле сдержал желание сломать тонкую шею, выпить последний поцелуй, чтобы никому больше не достался. Целый миг он, не дыша, смотрел в непроницаемые сиреневые глаза колдуньи и интриганки, понимая, что, стоит им погаснуть, и погаснет все — а ему останется лишь сдохнуть, обнимая холодное тело. Чтобы никому больше не досталось.
Морок нарушило мычание. Шуалейда вскочила с кровати: солнце из окна облизывало ее, не обращая внимания на тонкую сорочку, и она светилась, вся, он макушки до маленьких босых пяток… А птичка все мычала.
Стриж зажмурился. Шис! Заклинило этот безумный будильник полоумных магов? Можно прозакладывать последние штаны, что его подарил Шуалейде приснопамятный маркиз Длинные… Длинный Дысс, дери его Мертвый. Вот кого стоит убить. И ее тоже — чтобы не плакала по любовнику.
— Тигрёнок, ты ещё спишь? — не оборачиваясь, спросила колдунья, уже одетая во что-то сизое и переливчатое, как облака. — Сколько можно! Через двадцать минут спускайся к завтраку. Мои фрейлины уже пришли. — Она указала на мужской костюм в тех же облачных тонах и добавила: — Умыться не забудь.
От её насмешки что-то внутри хрустнуло, застыло острыми углами — и Стриж успокоился. Игрушка, значит? Тигрёнок домашний? Вот и ответ. Будет принцессе тигрёнок, а Хиссу — душа принцессы.
Пока Зара заплетала её тяжёлые и непослушные волосы в косы и укладывала их короной, Таис разглядывала себя в зеркале и пыталась понять: насколько искренен Морис? Несомненно, она хороша. Все женщины из шерре Дарниш красивы, а мать, урождённая Флатт, была в своё время первой красавицей Найриссы. Несомненно, она умна и хорошо образованна — но с точки зрения обыкновенного мужчины это скорее недостаток. И дара нет даже на шерскую категорию. И богата, как банкир Милль. Так в кого влюблён Морис, в Таис или в приданое?
— Не понимаю, почему герцог сердился, — продолжала развлекать госпожу болтовней Зара. — Виконт такой…
— Какой, Зара?
— Красивый! — служанка восторженно поцокала языком. — И такой обходительный! Сразу видно, благородный шер.
— Не благородней короля, — оборвала её Таис. Отчего-то восторг служанки показался обидным.
Служанка вздохнула и сунула в рот шпильки: не желает говорить о неверном женихе. Сколько Таис не объясняла ей, а больше сама себе, что королевский брак это политика, а не любовь, и обижаться на Кейрана нет смысла, он сам не волен распоряжаться собой, Зара не верила. Наверное, потому, что не верила сама Таис.
Несколько минут в комнате висело тяжёлое молчание. Таис старательно пыталась думать о приятном, нельзя же являться на завтрак к Её Высочеству мрачнее тучи — роль брошенной невесты слишком тяжела и неблагодарна, лучше показаться дурочкой, не понимающей, что потеряла. Пример стоял перед глазами: вчера за ужином отец очень вежливо и очень ясно дал понять Туальграму, что от шеры Дарниш нищим игрокам лучше держаться подальше, и никакое наследство от двоюродной тётушки, внезапно поправившее дела виконта, положения не изменит. Виконт улыбался и делал вид, что не замечает за комплиментами предложения немедленно убираться вон, а Таис чувствовала себя племенной кобылой на торгах — её мнения отец, разумеется, не спросил.
Он попытался исправить ошибку после ужина. Позвал к себе в кабинет, выслушал новости из Найриссы, рассказал историю рода Туальграм и предложил Таис думать самой, чего она хочет на самом деле. Вот Таис и думала.
— Одной обходительности мало, Зара. И хватит о Туальграме.
Служанка вздохнула, застегнула на Таис жемчужное колье и отошла на шаг.
— Вы будете лучше всех, моя госпожа.
Таис погладила ладонью туалевую юбку цвета белого вина, вышитую терракотовыми и синими цветами, мазнула пробкой от духов в ложбинке между ключицами. Привычно полюбовалась матовой светлой кожей, широко поставленными глазами цвета найрисской ночи и точёным носиком, расправила плечи, чтобы лучше видна была грудь.
— Я похожа на маму, правда?
— Вы еще красивее.
— Это вам не корова Свандер! — Таис подмигнула отражению, и, взяв сложенный веер, как шпагу, нанесла удар воображаемому противнику прямо в сердце. — Иди, скажи отцу…
Её прервала отворившаяся дверь. На пороге показалась тётушка, одетая в шоколадного цвета платье с белыми кружевами.
— Вы готовы, шера Дарниш? — спросила тётушка, оглядев Таис через лорнет, который всегда носила на длинной цепочке. — Карета ждет.
— Вы поедете во дворец? — Таис смерила её взглядом снизу вверх, намекая на неподобающий наряд.
— Его Сиятельство решили, что в Роель Суардисе вы справитесь самостоятельно. — Тетушка поджала губы. — Я лишь провожу вас и вернусь.
Отец с Иоханном ждали внизу, в холле. Увидев её, брат шутливо ахнул, приложил руку к сердцу и пробормотал что-то насчет неземной красы и разбитого сердца. Отец лишь улыбнулся и кивнул, провожая её к дверям.
— Удачи, девочка моя.
«И все же папа вчера был прав, — подумала она, подставляя лоб под отеческий поцелуй. — Мне нужен Кейран и только Кейран. А Морис… может быть, пригодится. Если решится появиться после вчерашнего».