Мастера и Демоны
Шрифт:
– А кого больше всего экстравертов или интровертов?
– Поровну. Из одаренных восемьдесят процентов материалистов, из них половина мастеров субъекта, половина мастеров объекта, пятнадцать процентов менталистов и всего пять мастеров времени. Даже по самым оптимистичным оценкам.
Одаренные?
– Такой сложный... дар?
– Да нет, просто редкий. Необходимость в нем появляется редко, но почти всегда требуется очень сильный мастер, поэтому только такие и появляются.
– Значит больше всего потребности
– Да, они главные воины. А менталисты - это защита. Ты вообще ничего не знаешь о мастерах?
– Ничего. А почему ты раньше не говорила?
– Ты не спрашивал, да и не болтают об этом.
– Но мне-то могла сказать!
– даже как-то обидно.
– Зачем?
– совершенно искренне удивляется она.
– Ты не спрашивал, никакой другой причины не было. Да и что бы я тебе сказала? Привет, а знаешь, а я вообще-то мастер сознания. И? Ты сам-то представь свою реакцию! Это сейчас, когда ты почувствовал, что это такое, ты не станешь, думать невесть что.
– Я бы раньше не стал!
– Но ты бы не понял, что это!
Логично, черт. Но какая разница понял бы я или нет?
– Кстати, некоторое время наши сознания буду связаны, не обращай внимания, это скоро пройдет.
– Связаны? Это как?
– Я когда тебя вытаскивала, зашла довольно глубоко, поэтому связь, которую я настраивала, чтобы тебя вытащить сразу не разрушилась, как только мы вернулись.
– А как она... эээ... в чем она выражается?
– Связанные сознания... Ну, представь себе сеть компьютеров, вот примерно так же.
– Ну, по сети я могу с одного компа перетащить информацию на другой.
– Примерно так же.
– То есть можно просто так зайти в чужое сознание и скачать оттуда себе информацию, если сознания связаны?
– Ага.
– И я могу?
– Нет, у меня стоит щит, я же все-таки мастер. Да и без него я бы давно растворилась пространстве. А я из твоего могу. Да ты неужели не помнишь? Сегодня ночью я была у тебя во сне.
– Подожди, так это был не сон?
– Это был сон, но так как сознания связаны, то один на двоих. Точнее я была у тебя во сне.
– Ничего себе. А в чем еще проявляется связанность сознания?
– Конкретно наша связь не очень сильная и затухающая. Пока, что я тебе буду просто сниться. Ну, еще могу пошарить по твоим воспоминаниям, если ты ни о чем не думаешь или спишь.
– А мысли ты мои прочитать можешь?
– Вообще читать мысли я могу и без связи, но не делаю этого. Если же связь укреплять, то буду легко читать на любом расстоянии. Мы так общаемся с другими мастерами сознания. Но чтобы она была такой крепкой, нужно ее постоянно поддерживать. А наша связь - это побочный эффект моего полного погружения в твое сознание. Она еще просуществует, наверное, как раз с недельку, а потом пропадет, если ей не пользоваться.
– А если пользоваться?
– То будет только
– Ничего себе! Вот это дар!
– Я мастер сознания. Это для меня все не сложно.
– А что сложно?
– Хм... собирать по кусочкам разрушенные сознания. Это адский труд...
– Разрушенные? Кто же их рушит?
– Демоны. И сейчас их все больше. Если в материальном мире они еще могут сделать что-то реально, то ментально... Ничего реального демоны сделать с сознанием не могут, но сознания это такая хрупкая система, что человек сам все рушит. И приходится по крупицам восстанавливать, вытаскивать из уголков, собирать воедино разбитые осколки чужих мыслей. Щиты трещат только так, и это при том, что ставятся только самые мощные и устойчивые. До сих пор непонятно почему разбитые и разрозненные человеческие сознания так активны и сильны, а цельные, отлаженные и отлично функционирующие системы так хрупки и слабы.
– Ну, счастье всегда более хрупкое, чем горе, - пожимаю плечами. Тут ничего удивительного или нового.
– А в этом что-то есть! Надо будет подкинуть идейку нашим аналитикам, - то ли серьезно, то ли в шутку говорит она. Странная она все же!
– Хельга, ты всегда носишь эту тесьму?
– Да, всегда, - кивает она.
– А почему? Это знак отличия мастеров сознания?
– Ну, так его тоже можно рассматривать.
– Можно?
– Вообще-то это щит, самый мощный, какой только может быть. В него вложена вся моя сила. Он защищает мое сознание.
– От демонов?
– И от них тоже, но большей частью от меня самой. Как ты думаешь, как это - работать с ментальной материей, с сознаниями других людей? Это ведь не вещь, его не пощупаешь, в него надо погружаться, а так недолго и раствориться в нем. Вот это, - она коснулась тесьмы, - луум, он гарант того, что я вернусь такая же, как и была. Он оберегает мое сознание, мою личность от изменения, растворения и прочих опасностей чужих сознаний и информационного поля в целом. Без него я бы в лучшем случае свихнулась.
– А если он слетит?
– я даже испугался.
– Или кто-то его сорвет? Или он порвется или еще что-то?
– Это невозможно, - смеется она.
– Луум нельзя ни потерять, ни забрать, он часть меня. Да попробуй сам.
– Что попробовать?
– Попробуй его снять!
– Не-эт!
– Да попробуй, у тебя ничего не получится, - она надо мной смеется. Я, наверное, и правда, похож на идиота.
Протягиваю руку и касаюсь тесьмы. Она ледяная на ощупь! Пытаюсь сдвинуть с места, оттянуть от кожи. Ничего! Будто это неотделимый узор на лбу. Провожу пальцем по окружности до волос. Будто намертво приклеен.