Мастерица Ее Величества
Шрифт:
Широко раскрыв глаза, касаясь спиной камня, я могла только кивнуть. Пусть она окружит меня почетом и даст мне целое состояние, но ради всех святых, во что я ввязалась? По спине у меня пробежали мурашки, ведь она хотела от меня гораздо большего, чем я могла сделать с простой свечой. Была ли наша дорогая королева – да и я сама – преданной и любящей или безумной?
Глава третья
Поплотнее завернувшись в халат, в теплых домашних туфлях, я в этот вечер расхаживала по спальне. И не могла поверить своему везению – или это было невезение? Сумею ли я выдержать длительную работу в этой похожей на склеп комнате, где будут лежать восковые фигуры четырех умерших детей?
И хватит ли мне умения? Что, если моя работа не понравится королеве? Я не сомневалась,
14
Киноварь – минерал, сульфид ртути. Имеет алую окраску, на свежем сколе напоминает пятна крови.
15
Отбеленный воск (лат.).
Услышав полуночный звон колоколов церквей Сент-Мэри-Абчерч и Сент-Суитинс, я погасила свечу и заставила себя лечь. Плотно задернула полог, чтобы не дуло, взяла в постель плетеный обруч и мячик Эдмунда и уставилась в темноту под балдахином. Слова королевы вновь и вновь раздавались у меня в ушах… смерть ее маленькой дочери и Эдмунда… лицо моего Эдмунда… мне не нужно вырез'aть лицо моего сына для королевы.
И два ее брата, совсем мальчики, так называемые пропавшие в Тауэре принцы. Их дядя, Ричард, герцог Глостерский, брат короля Эдуарда IV, как предполагают, поместил их туда ради безопасности после смерти их отца-короля. Настоящему наследнику, королю Эдуарду V, было тогда двенадцать лет. Вскоре Глостер провозгласил себя королем Ричардом III, утверждая, что мальчики незаконнорожденные, потому что их отец подписал брачный контракт с другой женщиной до женитьбы на их матери.
Вдовствующая королева, мать мальчиков, и их сестра, ныне царствующая королева, нашли убежище в Вестминстерском Аббатстве после того, как Эдуарда V забрали в Тауэр. Наша теперешняя королева была старшей дочерью и защитницей остальных детей, множества дочерей и еще одного брата, который пока еще был с ними, Ричарда, герцога Йоркского. Но советники и епископы короля Ричарда добились того, чтобы королевская семья разрешила младшему принцу быть спутником брата в Тауэре.
Затем случилось несчастье, неразгаданная тайна нашего времени. Оба мальчика просто исчезли. Ходило множество слухов, утверждавших, что их дядя, ставший королем, разделался с ними, чтобы расчистить себе путь к трону. Но враги теперешнего короля Генриха VII – а их было много, несмотря на то что он с Божьей помощью одержал победу над королем Ричардом при Босворт-Филде – распространяли слухи, что это Генрих Тюдор отдал приказ умертвить мальчиков, чтобы они не стояли не его пути. И женился на их сестре, чтобы прекратить распри Ланкастеров и Йорков. Все это касалось пропавших принцев – но никак не Ее Величества. А теперь касается и меня.
После того как все во дворце затихло – мне было слышно медленное, ровное дыхание придворных дам с их кроватей на колесиках на другом конце комнаты, – я встала и набросила накидку поверх пеньюара. Подобно босому кающемуся грешнику, я направилась в темноте в каменную комнатку, которую стала считать своей другой спальней. Когда за моей спиной зашелестел ковер, я вздрогнула, представив себе, что случится, если
Я оставила гореть единственную большую свечу в этой комнате с кусками воска, лежащими на досках, из которых я потом велю изготовить три кроватки и колыбель. Мне было жаль, что здесь раньше была гардеробная со стоком, по которому нечистоты сливались прямо в Темзу, до того как началась новая эпоха ночных горшков в закрывающемся стульчаке, заменивших простые ночные горшки. Но когда я сказала, что хочу использовать это помещение как собственную часовню, куда больше никто не мог бы заходить, сток пришлось перекрыть, стены отскрести, а черный ход прорубить из коридора для слуг. Таким путем эта свечница и ее страж – я использую Николаса Саттона, потому что он стремится вернуть себе наше расположение – будут входить и выходить. Бедняга Николас: он и его родня потеряли состояние, связавшись с проигравшей в войне стороной, а я знаю, что он честолюбив и хочет изменить свое положение и обеспечить будущее рода.
Я погладила один из кусков этого чудесного воска, который где-то в сельской местности нашел для меня Николас. Воск был гладкий, как детская щека, которой, возможно, он когда-нибудь станет. Я молилась, чтобы она оказалась хороша, эта Верайна Весткотт. Мне известно, что в ее мастерской изготовляют превосходные пропитанные воском ткани для саванов и гладкие бездымные вотивные свечи, которые она режет так искусно, что, глядя на свечу, которую мне подарили, я слышу ангельское пение.
В этом моем святилище мои дорогие будут покоиться под моей защитой… но вот снова я вижу брата Ричарда в тот последний день. Наши жизни в опасности, в королевстве царит хаос, мы тайно пробрались в Аббатство, спрятав драгоценности в постельном белье. Все рушилось. Только два сына среди нас, семи дочерей, – драгоценные сыновья, которые должны были оказаться на троне. Старший, принц Эдуард, провозглашенный новым королем, был привезен из замка Ладлоу в Уэльсе в Тауэр нашим дядей Ричардом, герцогом Глостерским, дабы быть под его защитой, – так нам объяснили. Увы! Ложь, кругом ложь. Мы, женщины, – мать, я, мои сестры – столпились вокруг Ричарда, когда они пришли за ним, сказав, что он должен находиться вместе со своим братом, быть товарищем его игр.
– Я не могу позволить своему последнему сыну остаться без материнской заботы, – настаивала мать, ее красивое лицо вытянулось и побледнело. Она стояла перед епископом и стражниками, которых прислал дядя. – Бесс, что делать, что мне делать? – шептала она мне, потому что я, ее старшая дочь, семнадцати лет от роду, оказалась для нее единственным советником и утешителем в нашей изоляции после смерти отца. – Мы не можем разрешить уехать и Ричарду.
– Но ведь они правы, когда говорят, что Эдуарду там одиноко, – убеждала я ее. – Нужно поддерживать в нем бодрость, ведь он законный король. Насколько веселее им будет вместе!
Ричард тоже умолял мать.
– Да, мама, пожалуйста, я хочу поехать. Прошу тебя, не бойся. – У него были белокурые волосы и голубые глаза, как у всех нас, унаследованные от наших красивых родителей. Ему было десять лет, и голос у него еще не ломался. И я слышу его до сих пор, милый, высокий голос. – Я буду помогать Эдуарду, защищать его, буду учиться и играть вместе с ним, а когда он станет править, буду на его стороне, – убеждал мальчик.
– Бесс, я этого не вынесу, – сказала мама, словно не слыша его.
– Ведь нам дал слово епископ, дал слово дядя Ричард, – говорила я ей. – Почему бы мальчикам не быть вместе и не поддерживать друг друга, как мы с тобой здесь поддерживаем одна другую?
Вот это и решило все, я уверена. Какая глупость – поверить моему дяде, поверить человеку, рвущемуся к власти, особенно такому, кто сам провозгласил себя королем, как впоследствии мой муж.
На следующее утро, едва рассвело, я с удивлением увидела, что Ник Саттон поджидает меня снаружи в одиночестве, но конь у него только один. Одет он был проще, чем накануне: поношенные сапоги для верховой езды, шерстяная куртка и короткий плащ. Что-то изменилось? Мне сегодня не придется ехать? Я выскочила из дома, таща кожаную сумку, набитую инструментами, предназначенными для того, чтобы резать и разглаживать воск. Первое, о чем я попрошу, – это медный чайник и уголь, чтобы греть его, ведь Ее Величество сказала, что у меня будет все, что мне нужно.