Матабар
Шрифт:
Мальчик посмотрел на то, как Эргар, в очередной раз, легко перепрыгнул глубокую расщелину. Казалось бы — барс, размером с лошадь, должен двигаться тяжело и медленно, но на деле все оказалось не так. Даже птицы, свободно парящие среди облаков, выглядели на фоне Эргара грузными и неповоротливыми хряками.
Арди остановился перед разломом. Чуть мерзлыми, но уже совсем не черными пальцами, он спихнул вниз камешек. Тот бился о стенки расщелины и звук ударов все удалялся и удалялся, пока и вовсе не исчез. Упасть в такую — верная смерть.
Но мальчик не испытывал страха.
Просто Арди чувствовал или даже знал, что сможет перепрыгнуть.
Улыбаясь и едва ли не смеясь, он разбежался и оттолкнулся от края.
Ветер ударил ему в лицо. Небо, почему-то, показалось таким близким и родным. Руку протяни и, подобно тому, как он с дедушкой на спор ловил рыб в быстром ручье, в облаках можно поймать птицу.
Прыжок, длившийся мгновение, стал для Арди олицетворением снов, где он летал над родной долиной. Мама говорила, что такие сны — признак того, что он растет. Может оно и так — но в данный миг он действительно летел, пока не узнал горькую правду.
В бок что-то укололо, а затем сильно ударило в нос. Арди кубарем покатился по склону, не справившись с тем, чтобы удержать равновесие при приземлении. Кряхтя и ругаясь сам на себя, парнишка поднялся и потер ушибленное место.
Как там говорил дедушка?
Птицам падать больнее, чем людям?
Но вскоре внимание мальчика привлекло нечто иное. Ударившись боком о камень, он рассек кожу. И в обычный день ему бы потребовалась мамина мазь и бинт, а после — несколько недель, чтобы все зажило. Но сейчас он с удивлением обнаружил, что кровь на боку уже подсохла, образовав плотную корочку, а ранка, если на неё не давить, почти не болела.
Арди попытался было сковырнуть сукровицу, как услышал предостерегающий рык.
— Чему тебя учил твоей отец, детеныш? — Эргар внезапно появился за спиной мальчика. Арди не услышал его шагов и не почувствовал дыхания. — Не трогай засохшую рану, если не хочешь, чтобы там появились черви.
В ужасе мальчик отдернул руку от бока, после чего, заикаясь, переспросил.
— Черви?!
Барс опять недовольно зафырчал.
— Я не повторяю дважды, детеныш. Никогда. Запомни это, — Эргар развернулся и отправился дальше по склону.
Арди, с опаской косясь на ранку, спешил следом за барсом. Он не знал, почему они двигались именно таким маршрутом, а не другим. Понятия не имел куда вообще они направлялись. Мальчик просто радовался тому, как ветер играл с его отросшими волосами, как ноги, внезапно ставшие сильными и быстрыми, позволяли ему бежать по гребням снежных волн.
Мир вокруг стал отчетливее и немного глубже. Мальчик увидел краски, названия которых не знал. Почувствовал запахи, чьих смыслов и владельцев он не мог узнать. Все это напомнило ему.
Напомнило…
Арди замер.
Что-то заболело в груди.
Изо рта вырвалось облачко пара,
— Человек в тебе скорбит по отцу, маленький охотник, — прозвучал голос Эргара. — Тоскует по матери, грустит о дедушке. Но это все людское, Ардан. Слушай мой голос… Шесть снегов ты прожил в шкуре тех, кто пришел в этот край чтобы забирать и уничтожать. И всего несколько шагов Духа Дня — в шкуре того, кто просто живет. Побудь в ней еще немного, маленький охотник. Позволь себе не испытывать этой тяжести человеческого сердца.
Слова Эргара, как это некогда было со словами дедушки, проникали куда-то внутрь мальчика. Но в отличии от слов дедушки, они не казались ему чужими, они не пытались ничего разорвать или разрушить. Скорее, как теплое одеяло, они окутывали что-то, что-то важное, но неподъемное, острое, колющее его. Слова барса спеленали эту боль, укрыли её и утащили куда-то в глубину.
Стало легче.
Не только телу, но и чему-то другому, чему мальчик не знал названия.
— Принюхайся, маленький охотник. Нюх — вернее глаз. Что ты чувствуешь?
Арди расширил ноздри и полной грудью вдохнул морозный воздух Алькады. На мгновение у него закружилась голова. Так много всего нового он теперь ощущал.
— Где-то есть вода, — зажмурившись ответил мальчик, вновь забывший о холоде. — И еще… что-то похожее на коз, но другое.
Арди открыл глаза. Рядом с ним, на камнях, лежал Эргар. Он опутал себя хвостами, а нос слегка опустил так, чтобы тот слился цветом с заснеженным уступом. Если бы Арди не знал, куда смотреть, то даже на расстоянии десяти шагов, не смог бы сразу распознать среди камней и снега — своего учителя.
— Вода, что бежит выше, уснула на этот сезон, маленький охотник, — Эргар странно дергал усами, немного напоминая мальчику кузнечика. — Козероги не способны разбудить её своими копытами, поэтому они спускаются ниже — туда, где вода не засыпает даже в самые темные часы власти Королевы.
— Королевы?
Эргар мотнул головой. Арди, за те долгие недели, что он провел в Хижине, успел выучить повадки учителя. Когда Эргар резко поводил носом из стороны в сторону, это всегда означало одно — не стоит лезть с расспросами.
— Запомни, маленький охотник, вода — это жизнь. Там, где есть вода, ты сможешь утолить и жажду, и голод.
С этими словами хвост барса чуть дернулся и указал ниже. Ветер дул так, что поднимал пургу к вершине, заплетая вокруг неё острые косы. Мальчику пришлось свеситься вниз и, прищурившись, прикрыть глаза ладонью, чтобы что-то различить сквозь мерцание пляшущих льдинок.
Ниже, метров в пяти или шести, несколько козерогов — больших созданий, с тяжелыми, закрученными рогами, стояли на тонких уступах. Их мощные, массивные тела, укутанные плотной шерстью, прилипли к практически пологой скале. Сперва Арди не понимал, почему те так напряжены, но когда уставший ветер взял небольшую паузу, то сквозь утихающую пургу мальчик различил группу из маленьких козочек и козлят.