Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон.

Баринов Дмитрий Михайлович

А тем временем прокладывался, поначалу медленно и неумело, еще один путь в мир славянских богов — через археологию. Попадались на нем и подделки, вроде описанных выше, и мнимые идолы, оказывавшиеся средневековыми подсвечниками либо игрушками. Но уже в XVII в. был описан подлинный рельеф с изображением Святовита, сохранившийся в Альтенкирхене на Рюгене (славянском Руяне). А в 1848 г. произошло настоящее языческое чудо. Из вод обмелевшей в жару реки Збруч в Галиции показалась четырехликая, увенчанная княжеской шапкой каменная голова. Идол стоял, будто свая. Вероятно, язычники сумели вкопать его основание в дно реки или обложить внизу камнями. Изваяние находилось ближе к австрийскому берегу пограничного тогда Збруча и потому оказалось в одном из музеев Кракова. (От рук нацистов его впоследствии спасла лишь выставленная работниками музея табличка

«Статуя германского викинга».) О подлинности и значении Збручского идола много спорили. Ныне общепризнано, что это — статуя Рода-Святовита X в. В 1908–1914 гг. киевский археолог К. В. Болсуновский издал две работы, посвященные жертвеннику Рода (раскопанному в Киеве В. В. Хвойкой) и священному Перунову дубу, поднятому со дна Десны.

Итоги исследований XIX — начала XX вв. подвел крупнейший чешский славист Любор Нидерле в отдельном томе своих «Славянских древностей» (1916), посвященном религии славян. К тому времени три пути на славянский Олимп, проложенные историками, этнографами и археологами, часто пересекались, но не сливались в один.

А мир тем временем менялся. В революционных бурях все славянские страны стали социалистическими. На отечественное язычество начали смотреть, разумеется, по-марксистски. Первобытнообщинному строю соответствует язычество, феодальному — христианство. Сменилась формация — и прежние боги уходят на свалку истории. (Хотя что такое, например, индуизм, как не живое язычество XXI века?) Этот взгляд почему-то весьма напоминал ортодоксально-церковный: язычество — тьма, дикость и отсталость, христианство — свет, культура и духовность; первое, по воле Божьей, неминуемо сменится вторым.

Маститый польский историк Г. Ловмяньский в 1978 г. доказывал, что даже первобытные славяне были чуть ли не монотеистами, почитая лишь верховного бога неба да земных «боженят», а прочих богов заимствовали позже от скифов и… христиан. Видно, поляков даже Маркс не смог излечить от католического усердия в изничтожении языческих богов!

За период до конца XX в. круг письменных источников по славянским богам оставался прежним, зато круг источников этнографических, и особенно археологических, стремительно рос. В Сербии, например, были открыты обряды в честь Ярилы, на Украине — народные песни о Даждьбоге. Археологи раскапывали все новые славянские храмы и святилища, находили идолов. В 1921 г. К. Шуххардт раскопал Аркону — священный город Святовита на Руяне, В. В. Седов в 50-х гг. — святилище Перуна в Перыни под Новгородом, П. П. Толочко в 1975 г. — «пантеон Владимира» (святилище пяти богов во главе с Перуном, сооруженное в 980 г. будущим крестителем Руси).

Синтез всех трех источников стал неизбежным и необходимым. И его осуществили два великих русских и советских археолога — Владимир Андреевич Городцов и Борис Александрович Рыбаков. В 1921 г. В. А. Городцов посетил выставку русских народных вышивок. И вдруг узнал на деревенских полотенцах священные сцены, хорошо знакомые ему по скифо-сарматским древностям. В его статье «Дако-сарматские религиозные элементы в русском народном творчестве» (1926) предстал целый мир образов: Великая Богиня, хозяйка зверей и растений, воздевающая руки к своему небесному супругу; ее спутники — воинственные «прибоги»-всадники; почитающие ее цари и жрецы. С тех пор исследователи восточнославянской вышивки находят в ней все новые следы язычества. Храмы и капища, сожженные «просветителями», воскресают под лопатой археолога и вдумчивым взглядом этнографа-искусствоведа.

Б. А. Рыбаков, академик и Герой Социалистического Труда, никогда не угодничал перед властями, почти не ссылался на классиков марксизма и партийные постановления. Но вполне по-марксистски выявлял органическую связь верований славян с их хозяйством и общественной жизнью. И это не мешало ему быть объективным исследователем и великим патриотом России. Он одинаково глубоко знал археологические памятники и летописи, былины и вышивки. И благодаря этому совершал, начиная с 60-х годов, все новые открытия. Расшифровал ритуальные календари на славянских сосудах III–IV вв.; раскрыл связь древнерусских женских украшений (браслетов и колтов) с языческими обрядами-русалиями; доказал тождество славянского Симаргла и иранского крылатого пса Симурга-Сэнмурва; обнаружил следы славянского мифа в скифском рассказе Геродота. В его книгах «Язычество древних славян» (1981) и «Язычество Древней Руси» (1987) разворачивается панорама верований славян и их предков от палеолита до эпохи Киевской Руси. И при этом Борис Александрович умел самые сложные научные вопросы излагать так, чтобы они были понятны всем.

Одновременно с Б. А. Рыбаковым развернули свои исследования лингвисты Вячеслав Всеволодович Иванов и Владимир Николаевич Топоров. Их совместные монографии, вышедшие в 1965 и 1974 гг., гораздо суше и академичнее книг Рыбакова. Но именно им принадлежат статьи по славянской мифологии в классических «Мифах народов мира». Исследователи и их ученики умело сочетают письменные, этнографические и фольклорные источники, выявляют индоевропейские истоки славянских мифов. Особое значение Иванов и Топоров придают мифу о борьбе Громовника и Змея. Их пристрастие к этому «основному мифу», однако, напоминает крайности «мифологической школы».

В 1984–1985 гг. были раскопаны городища Богит и Звенигород над Збручем. На первом из них и стоял Збручский идол. К удивлению исследователей, оказалось, что оба священных языческих городка функционировали вплоть до татарского нашествия. Только тогда, через два с половиной века после крещения Руси, и был укрыт на дне реки знаменитый идол.

Из зарубежных исследований стоит отметить книгу А. Калоянова «Болгарские мифы» (1979), где в образах героев болгарских народных песен прослеживаются языческие боги.

Общественные перемены конца 80—90-х гг. повысили интерес к отечественной старине и духовности, в частности — к славянскому язычеству. В славянских странах возникли и распространились общины неоязычников. (Их религия, впрочем, представляет собой реконструкцию-«новодел» и ограничивается узким кругом интеллигенции, преимущественно националистически настроенной.) Стали популярными всякого рода словари и энциклопедии славянских верований. Расцвел жанр славянской фэнтэзи. Появились художественные реконструкции всего свода славянских мифов о богах: «Поединок со змеем» Марии Семеновой (1996), «Русские Веды» (1992) и «Звездная книга Коляды» (1996) Александра Игоревича Асова (Барашкова), «Берегиня» В. Рубана (1992). При этом М. Семеновой принадлежит также превосходная популярная энциклопедия «Мы — славяне» и цикл фэнтэзийных романов, а А. И. Асову — многочисленные издания «Велесовой книги» и работы по истории и мифологии славян. Поистине вернулись времена «поэтической мифологии»!

Увы, вернулись они не только в лучшем, но и в худшем смысле. Если одни словари и энциклопедии (академические «Славянские древности» и выборка из них — «Славянская мифология», «Русский демонологический словарь» Т. А. Новичковой, «Русские суеверия» М. Власовой, «Мы — славяне» М. Семеновой, «Краткая энциклопедия славянской мифологии» Н. С. Шапаровой, «Мифы русского народа» Е. Левкиевской) сделаны добротно, на высоком научном уровне, то уровень других вполне соответствует XVIII веку.

Печальный пример такого рода — «Энциклопедия языческих богов» А. А. Бычкова (2001). Халтурой ее не назовешь: автор трудолюбиво выбрал из редких изданий множество изображений славянских богов. Только изображения эти — поздние, нарисованные «по наитию». А подлинных славянских идолов, открытых археологами, наш «энциклопедист» явно не знает. Что и неудивительно при его поверхностных, дилетантских познаниях в истории религии. Дилетантизмом грешат и работы А. И. Асова. Его реконструкции славянских мифов совершенны в художественном, но не в научном отношении. Не будучи филологом, он судит о происхождении слов. «Ославянивает» индийские, кавказские и другие мифы, не прослеживающиеся у славян. Принимает за чистую монету «Велесову книгу», «приллвицких идолов» и другие фальшивки. И при этом ссылается на свои же реконструкции, как на исторический источник: ему-де их диктует дух волхва Буса Кресеня.

Александр Игоревич, по крайней мере, не обманывает людей и не учит их дурному. А вот омские неоязычники публикуют некие «Сантьи — веды Перуна» — «арийские» скрижали, разумеется, им одним доступные. И проповедуют в них расизм и фашизм, позоря своих близких и далеких предков.

А ведь знать, во что верили твои предки (или предки народа, среди которого ты живешь), необходимо, если не хочешь пополнить собой орду «граждан мира», не знающих и не уважающих ни одной страны, ни одного народа, и способных всюду лишь разрушать и расхищать. Не обязательно быть неоязычником или православным, но надо знать о культурных достижениях своих пращуров. И знать правду, а не невежественные домыслы, чтобы не возомнить пращуров «высшей расой» или, наоборот, тупыми дикарями, способными лишь пугаться лешего или скакать вокруг соломенного чучела.