Шрифт:
Все нижеизложенное является вымыслом автора. Любое совпадение с реальными событиями и личностями носит случайный характер.
Часть первая
Пролог
654 г. Хиджры,
Месяц зи-л-кадэ (ноябрь 1256 г. от Р. Х.),
Мазандеран, Персия, Иранское нагорье
Декабрьский холодный ветер раздувал полы черных мантий, трепещущих за крупами коней, как флаги джихада. На фоне вечернего неба, окрашенного красками заходящего солнца, отряд всадников, одетых в черные одежды, должен был вызывать у свидетелей, если бы они были, ужас. Но кругом не было ни души… Не было даже феллахов, которые обычно в это
В середине конного отряда на белом арабском скакуне, плотно закутанный с головы до ног в иссиня-черные одежды, с прицепленными к широкому поясу краями такого же черного плаща, скакал Рук-ад-Дин Хуршах, последний из правителей исмаилитского государства, носящий таинственное звание Шейх аль-Джабаль, известный у латинян как Старец Горы. Уже столько лет он носил это гордое звание главы исмаилитского государства, что стал забывать свое имя, данное ему от рождения. Да и в ближайшем окружении никто и не помнил его настоящее имя, поскольку звание правителя позволяло ему быть выше устоявшихся веками традиций помнить имя своего рода, имя отца, да и в хвалебных дополнениях к любому званию восточного правителя – «всемилостивейший», «наимудрейший», «наисветлейший» – не было никакой надобности. Жители и последователи великого учения низаритов знали, что он мудрейший, светлейший и всемилостивейший.
Сопровождали Старца Горы его ближайшие соратники и несколько человек личной охраны – лучшие из лучших хашашинов, кому удалось пробиться из окруженного со всех сторон Аламута. Всего числом их было двенадцать, и в этом была злая ирония. Как человек религиозно и философски образованный он не мог не провести параллели с учением своих кровных врагов, этих варваров-христиан, чей Пророк тоже в свои трудные дни остался с двенадцатью своими учениками и последователями. Неужели и здесь Промысел Божий? Но за что такая напасть? Неужели это месть Создателя за те подлые соглашения, которые были заключены его предшественниками с латинянами-крестоносцами, по заказу которых верные хашашины убивали визиров-единоверцев в Сирии и Палестине? И откуда взялись эти орды монголов, которые вначале захватили форпост исмаилитов – Хорасан, затем, разбив армию верного Джалал ад-Дина, опустошили Нишапур, Дамган и Меликпур и, взяв себе в проводники христиан-несторианцев, направились в исконные исмаилитские владения в Кухистане? Может быть, монголы под влиянием несторианцев тоже приняли христианство и это новый Крестовый поход против мусульман, только уже не с Запада, а с Востока? За что ему такая Божья кара?
Старец Горы был растерян и не находил ответа на все вопросы, которые постоянно возникали в его голове. Все крепости исмаилитов пали. В Кухистане осталась только одна крепость – Гирдекух, но сколько она выдержит под натиском такой несметной орды? Откуда вообще эта «желтая саранча» на головы правоверных мусульман? И куда от них бежать? В Палестину? Там исмаилитский форпост в Нимруде. Или в Сирию? А может быть, ещё дальше – туда, куда убежал в свое время Джалал ад-Дин, – в Дели? В Индии много последователей исмаилитов-низаритов… Его там примут достойно. Он не какой-то там выбранный на правление халиф, а Шейх аль-Джабаль – Аллахом посланный своим верным ученикам верховный «Даи».
Они скакали уже достаточно долго, чтобы быть уверенными, что от возможной погони они оторвались, но Старец Горы периодически оглядывался, бросая взгляд на восток, где навсегда остался некогда цветущий Аламут. Убедившись в очередной раз, что преследования нет, он дал приказ остановиться и дать отдохнуть коням. Недалеко от этого места была небольшая караванная стоянка, где из неглубокого кяриза можно было достать воды. Пока кони пили из неглубоких, местами потрескавшихся деревянных корыт, всадники проверили подпруги и небольшой груз, привязанный к крупу коня, скакавшего без всадника, но всегда рядом с конем Старца Горы. Этот небольшой груз – все, что удалось захватить из библиотеки Аламута. Старец Горы не взял с собой ни драгоценности, ни мистические обереги, ни брикеты опиумного мака, поставляемого в Аламут из далекой Ошской долины от братьев-исмаилитов. Он отобрал из библиотеки семь томов, сшитых из хорошо обработанной воловьей кожи. Он бы взял больше, но обстоятельства были таковы, что и эти семь томов могли помешать стремительному прорыву через монгольскую охрану, так что книги, где описывались «чудеса» всех Старцев Горы, начиная от Хасана ибн Саббаха, а также рецепты их повторного явления при необходимости, используя спецэффекты и систему зеркал, а также философско-религиозные рассуждения правильности выбранного исмаилитами-низаритами пути следования учению Пророка, он оставил на милость победителям, заранее зная, что монголы все сожгут. Но эти книги он оставить не мог. Это были книги, которые послужат охранной грамотой для всех будущих Старцев Горы и их верных фидаинов, которых латиняне называли ассасинами.
В библиотеке, собирать которую начал еще сам Хасан ибн Саббах, были уникальные манускрипты по математике, астрономии, ирригации, военному делу, медицине. Была даже уникальная «Книга об управлении государством» самого Низама аль-Мулька, руководившего финансами и экономикой сельджуков, за которую он и поплатился жизнью. В секретном разделе своей книги он раскрыл тайны ведения вербовочной работы соглядатаев, подготовки дворцовых переворотов и методы противодействия им. То есть раскрыл то, на чем должна была держаться власть его школьного друга, будущего владыки исмаилитов Хасана ибн Саббаха. Саббах этого своему другу простить не смог, и верные ассасины закололи его, когда он шел с караваном из Исфахана в Багдад. «Многие знания несут многие печали» – так говорили ещё древние.
Среди книг были и такие, которые содержали секреты самого Хасана ибн Саббаха. Они, конечно, лежали в библиотеке в отдельном помещении, и читать их могли только следующие за Хасаном ибн Саббахом правители Аламута. Там, в частности, Хасан рассказывал о своей системе подготовки двойников из числа верных федаинов, с помощью которых он устраивал религиозные мистерии с «самосожжением». То есть на глазах верных фидаинов он сгорал в огне огромного костра, а на следующее утро как ни в чем не бывало выходил к правоверным в добром здравии с улыбкой на челе. Сгорал, конечно, его двойник, но об этом знали лишь единицы, да и те очень недолго.
Идея с двойником очень нравилась Рук-ад-Дину Хуршаху, он ее неоднократно использовал, пока позволяла спокойная размеренная жизнь в Кухистане и Мазендеране. Но с приходом на земли исмаилитов полчищ этих неверных монголов невинные игры в мистические появления правителя Аламута одновременно в разных местах пришлось прекратить. Монгольский хан Хулагу, внук Чингисхана, руководивший войсками, особо не церемонился и дал всего несколько дней на то, чтобы Хуршах лично прибыл в его Ставку и сдал крепость, которую монголы осаждали уже несколько месяцев. Старец Горы мог еще продержаться в Аламуте некоторое время, но у него не было никакой надежды на то, что прибудет подмога из далекой Сирии или Ливана от единоверцев-мусульман.
Он давно уже рассорился со всеми суннитскими халифами и шиитскими шейхами и помощи от них не ждал. Да еще эти два перса в его ближайшем окружении – Насир-ад-Дин и Муаффин-ад-Доуле – так настроили уставших и голодных офицеров его дворцовой гвардии, что все склонялись сдаться на милость победителю. Какая милость у этих безбожных монголов? Конечно, этим двум персам жизнь они сохранят: один из них – хорошо известный в подлунном мире врач, а второй – ученый. Но зачем сохранять жизнь бывшему правителю захваченной страны? Такого никогда не было и не будет… Примут от него почетную сдачу крепости, под страхом пыток получат от него все интересующие сведения и под благовидным предлогом (а может быть, и без предлога – зачем победителю предлог?) отрубят голову. И это в лучшем случае. А скорее всего, посадят на бамбуковый кол и оставят умирать у дороги, по которой будут двигаться дальше на запад на своих коротконогих лошадях орды узкоглазых завоевателей.
Хуршах решил на милость победителю не сдаваться. В конце концов, сколько раз его выручал этот фокус с двойником – и все верили. Поверит и хан Хулагу. Тем более поверят, когда они прибудут в его Ставку в сопровождении этих двух персов. Они-то про двойника ничего не знают и будут полностью уверены в подлинности происходящего. А его верный Хашим по его приказу сделает попытку убить Хулагу при первой же встрече. И будет тут же убит сам… Но он, Рук-ад-Дин Хуршах, будет уже далеко. Надо только правильно рассчитать время, когда делегация из крепости Аламута выедет в Ставку Хулагу. Осада крепости будет ослаблена, и тогда можно вырваться из окружения.